Джованни Пасколи (1855-1912)
“…как живописец слова Пасколи необычен. Он — не скульптор, каким был Кардуччи, ковавший, словно из железа, и каким умеет быть Д’Аннунцио, лепящий свои изящные гипсы, а порою высекающий из снежно–белого мрамора. Он именно — живописец. И здесь у него нет той декоративной пышности, какой богат Д’Аннунцио, умеющий быть и живописцем, тех широких мазков, того шику, того брио, того пламени; но у него есть нечто гораздо более глубокое и благородное: поразительная чуткость к мельчайшим явлениям природы и умение с несравненными живостью и точностью запечатлевать их в беглом слове. Пасколи — дивный импрессионист. Лишь лучшее, что в области живописи создано Клодом Моне или Ренуаром, может сравниться с полными очаровательной игры света и тени пейзажами Пасколи. Но — нет: Пасколи превосходит их, потому что не только светотени и нежнейшие нюансы красок чередуются у него в пленительном калейдоскопе, но вы отчетливо слышите симфонию деревенских звуков, веют на вас ароматы, и трогают вашу душу глубокие, хотя и мимолетные настроения. Пасколи любит рисовать красками и звуками, ароматами и эмоциями. Правда, его не без некоторого основания упрекают в некоторой хаотичности. Он постоянно меняет точку зрения и план действия, — самое большое и самое маленькое, близкое и далекое, важное и случайное зарисовывается им с одинаковой любовью. Недаром в одной из прелестнейших своих поздних поэм он так задушевно воспел старого Паоло Учелло…”
BENEDIZIONE
E la sera: piano, piano
passa il prete paziente,
salutando della mano
cio che vede e cio che sente.
Tutti e tutto il buon piovano
benedice santamente:
anche il loglio, la, nel grano;
Qua, ne’ fiori, anche il serpente.
Ogni ramo, ogni uccellino
si del bosco e si del tetto,
nel passare ha benedetto:
anche il falco, anche il falchetto
nero in mezzo al ciel turchino,
anche il corvo, anche il becchino,
poverino,
che lassu nel cimitero
raspa raspa il giorno intiero.
(«Dolcezze», I)
Giovanni Pascoli
БЛАГОСЛОВЕНИЕ
Из незнаемого края
вечер — пастырь терпеливый
к нам бредет, благословляя
всех и вся неторопливо.
Всех и вся в пути стремится
славословить добрый инок —
и сорняк в густой пшенице,
и змею среди былинок.
И цветам, и паутине,
и на ветке, и на склоне
блага он желает ноне —
и орленку, и вороне,
что парят в небесной сини,
и печальному жучине-
-старичине,
что землицу средь могил
целый день все рыл да рыл.
(Из цикла «Радости», I)
перевод с итальянского Батшеба
VALENTINO
Oh! Valentino vestito di nuovo,
come le brocche dei biancospini!
Solo, ai piedini provati dal rovo
porti la pelle de’ tuoi piedini;
porti le scarpe che mamma ti fece,
che non mutasti mai da quel dì,
che non costarono un picciolo: invece
costa il vestito che ti cucì.
Costa; ché mamma già tutto ci spese
quel tintinnante salvadanaio:
ora esso è vuoto; e cantò più d’un mese
per riempirlo, tutto il pollaio.
Pensa, a gennaio, che il fuoco del ciocco
non ti bastava, tremavi, ahimè!,
e le galline cantavano: Un cocco!
ecco ecco un cocco un cocco per te!
Poi, le galline chiocciarono, e venne
marzo, e tu, magro contadinello,
restasti a mezzo, così con le penne,
ma nudi i piedi, come un uccello:
come l’uccello venuto dal mare,
che tra il ciliegio salta, e non sa
ch’oltre il beccare, il cantare, l’amare,
ci sia qualch’altra felicità
(«Canti di Castelvecchio», XXIV)
Giovanni Pascoli
ВАЛЕНТИНО
Глянь, Валентино-то в новой одёжке –
ровно весною боярышник дикий!
Лишь босопятые бойкие ножки
вечно исколоты злой ежевикой.
Смалу ты носишь обувку из кожи –
матушка с нею тебя родила;
стоит одёжа куда как дороже –
плата за ситчик была немала.
Да, немала: из копилки убогой
вытрясли пару монеток остатних.
Чтобы наполнить её хоть немного,
пел больше месяца ветхий курятник.
После январь сосчитает заплатки,
у камелька соберёт ребятню,
и заведут по насестам хохлатки:
«Будет яич-ко-ко светлому дню!»
Следом весна у окна постучится,
ты же, поджарый крестьянский мальчишка,
снова на воле, как Божия птица –
пятки босые, худой сюртучишко –
птица, что скачет по веткам черешни,
скачет во всю неизбывную прыть,
только и зная, как в радости вешней
славно – и петь, и мечтать, и любить!
(«Песни Кастельвеккьо», XXIV)
перевод с итальянского Батшеба
