Моим стихам, написанным так рано…
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
— Нечитанным стихам!
Разбросанным в пыли по магазинам,
Где их никто не брал и не берет,
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Коктебель, 13 мая 1913
Марина Цветаева
Ai miei versi scritti così presto…
Ai miei versi scritti così presto,
che nemmeno sapevo d’esser poeta,
scaturiti come zampilli di fontana,
come scintille di razzi.
Irrompenti come piccoli demoni
nel sacrario dove stanno sogno e incenso,
ai miei versi di giovinezza e di morte,
versi che nessuno ha mai letto!
Sparsi fra la polvere dei magazzini,
dove nessuno mai li prese né li prenderà,
per i miei versi, come per i pregiati vini,
verrà pure il loro turno.
maggio 1913
Marina Cvetaeva
traduzione di P.A. Zveteremich
Вот опять окно…
Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может – пьют вино,
Может – так сидят.
Или просто – рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
Крик разлук и встреч –
Ты, окно в ночи!
Может – сотни свеч,
Может – три свечи…
Нет и нет уму
Моему – покоя.
И в моем дому
Завелось такое.
Помолись, дружок, за бессонный дом,
За окно с огнем!
декабрь 1916
Марина Цветаева
Ecco ancora una finestra…
Ecco ancora una finestra,
dove ancora non dormono.
Forse – bevono vino,
forse – siedono così.
O semplicemente – le due
mani non staccano.
In ogni casa, amico,
c’è una finestra così.
Non candele o lampade hanno acceso il buio:
ma gli occhi insonni!
Grido di distacchi e d’incontri:
tu, finestra nella notte!
Forse, centinaia di candele,
forse, tre candele…
Non c’è, non c’è per la mia
mente quiete.
Anche nella mia casa
è entrata una cosa come questa.
Prega, amico, per la casa insonne,
per la finestra con la luce.
dicembre 1916
Marina Cvetaeva
traduzione di P.A. Zveteremich
Тоска по родине!
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно —
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведем без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне всe — равны, мне всe — равно,
И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.
Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все — равно, и все — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина…
1934
Марина Цветаева
Nostalgia della patria!
Nostalgia della patria! Da tempo
smascherata molestia!
Per me assolutamente fa lo stesso
dove – assolutamente sola
trovarmi, per quali sassi a casa
trascinarmi con la borsa della spesa,
in una casa che nemmeno sa ch’è – mia,
come un ospedale o una caserma.
Per me fa lo stesso fra quali
persone rizzare il pelo come un leone
prigioniero, da quale ambiente
essere espulsa – immancabilmente –
dentro di me, nel privato dei sentimenti.
Orso della Kamciatka senza banchisa,
dove non acclimatarmi (né mi sforzo!);
dove umiliarmi – per me fa lo stesso.
Non mi farò illudere nemmeno dalla lingua
natia, dal suo latteo appello.
Per me è indifferente in quale lingua
non essere capita dal primo incontrato!
(da un lettore di tonnellate di giornali
divoratore, mungitore di dicerie…)
del ventesimo secolo – è lui,
ma io arrivo ad ogni secolo!
In catalessi, come una trave
superstite di un viale,
per me tutti sono uguali, e tutto – eguale,
e, può darsi, di tutto più indifferente
quel che era nativo – più di tutto.
Da me tutti i segni, tutti i marchi,
tutte le date – sono scomparsi:
anima nata – in un qualsiasi dove.
Così il mio paese non mi ha avuta cara,
che anche il più perspicace sbirro,
lungo tutta l’anima – tutta per traverso! –
non rintraccerà neo di nascita!
Ogni casa mi è straniera, ogni tempio vuoto,
e fa lo stesso e tutto è uguale.
Ma se lungo una strada un arbusto
appare, specialmente un sorbo…
1934
Marina Cvetaeva
traduzione di P.A. Zveteremich
