La grand’mère
Voici trois ans qu’est morte ma grand’mère,
La bonne femme, — et, quand on l’enterra,
Parents, amis, tout le monde pleura
D’une douleur bien vraie et bien amère.
Moi seul j’errais dans la maison, surpris
Plus que chagrin ; et, comme j’étais proche
De son cercueil, — quelqu’un me fit reproche
De voir cela sans larmes et sans cris.
Douleur bruyante est bien vite passée :
Depuis trois ans, d’autres émotions,
Des biens, des maux, — des révolutions, —
Ont dans les murs sa mémoire effacée.
Moi seul j’y songe, et la pleure souvent ;
Depuis trois ans, par le temps prenant force,
Ainsi qu’un nom gravé dans une écorce,
Son souvenir se creuse plus avant !
Gérard de NERVAL (1808-1855)
Бабушка
Четвертый год, как бабушки не стало,
Ушла старушка добрая моя.
Сплотившись перед гробом, вся семья
В дни погребенья искренне рыдала.
А я стоял у бабушкиных ног
Скорее удивленно, чем печально.
«Хотя б слезинку выронил случайно!» –
Я помню, кто-то бросил мне упрек.
Потом пришли иные впечатления,
И быстро горе шумное прошло.
Сменялись в жизни радости и зло,
И все забыли тяжкие мгновенья.
Лишь я все плачу, думая о ней,
О той душе, что так была близка мне.
Как имя не стирается на камне,
Так память не становится бледней.
Жерар де Нерваль
Перевод Марины Миримской
Бабушка
Четвертый год, как бабушка в могиле,—
Душевный друг, — недаром, хороня,
Чужие люди были как родня
И столько слез так искренне пролили.
Лишь я бродил и вдоль и поперек,
Скорей растерян, нежели в печали.
И слез не лил, а люди замечали,
И кто-то даже бросил мне упрек.
Но шумное их горе было кратко,
А за три года мало ли забот:
Удачи, беды, — был переворот,—
И стерлась ее память без остатка.
Один лишь я припомню и всплакну,
И столько лет, ушедших без возврата,
Как имя на коре, моя утрата
Растет, не заживая, в глубину.
Жерар де Нерваль
Перевод А. Гелескула
