Hécatombe
Au marché de Brive-la-Gaillarde
À propos de bottes d’ognons
Quelques douzaines de gaillardes
Se crêpaient un jour le chignon
À pied, à cheval, en voiture
Les gendarmes mal inspirés
Vinrent pour tenter l’aventure
D’interrompre l’échauffourée
Or, sous tous les cieux sans vergogne
C’est un usage bien établi
Dès qu’il s’agit d’rosser les cognes
Tout le monde se réconcilie
Ces furies perdant tout’ mesure
Se ruèrent sur les guignols
Et donnèrent je vous l’assure
Un spectacle assez croquignol
En voyant ces braves pandores
Etre à deux doigts de succomber
Moi, j’bichais car je les adore
Sous la forme de macchabées
De la mansarde où je réside
J’exitais les farouches bras
Des mégères gendarmicides
En criant : « Hip, hip, hip, hourra ! »
Frénétique l’une d’elles attache
Le vieux maréchal des logis
Et lui fait crier : « Mort aux vaches,
Mort aux lois, vive l’anarchie ! »
Une autre fourre avec rudesse
Le crâne d’un de ses lourdauds
Entre ses gigantesques fesses
Qu’elle serre comme un étau
La plus grasse de ses femelles
Ouvrant son corsage dilaté
Matraque à grand coup de mamelles
Ceux qui passent à sa portée
Ils tombent, tombent, tombent, tombent
Et s’lon les avis compétents
Il paraît que cette hécatombe
Fut la plus belle de tous les temps
Jugeant enfin que leurs victimes
Avaient eu leur content de gnons
Ces furies comme outrage ultime
En retournant à leurs oignons
Ces furies à peine si j’ose
Le dire tellement c’est bas
Leur auraient même coupé les choses
Par bonheur ils n’en avait pas
Leur auraient même coupé les choses
Par bonheur ils n’en avait pas
Georges Brassens (1921-1981)
Гекатомба
На соседнем рынке торговки
Из-за съеденного яйца
Раз затеяли потасовку,
Ей не видно было конца.
А жандармы (вот обормоты)
Налетели, себе на грех,
И бегом, и конно, и мото,
Успокоить хотели всех.
Но во все времена у народа
Неизменно заведено:
Абсолютно все за свободу,
Против власти все заодно.
Как с цепи сорвавшись, мегеры
На жандармов кинулись враз,
И спектакль, забавный сверх меры,
Тут был дан, уверяю вас.
Зная, мОлодцам всыплют перцу,
Коль попали в такой переплёт,
Я сиял: мне всегда по сердцу,
Как несут их ногами вперёд.
Свысока из своей мансарды,
Где в то время я обитал,
Я мегерам – грозе жандармов —
И «гип-гип» и «ура» кричал.
Пожилого сержанта матрона,
Ухватив, велела кричать:
«Смерть полиции и законам!»
И анархию величать.
Голова другого попала
Меж обширнейших половин,
Как тисками её сжимало,
Чуть ещё – станет, словно блин.
Расстегнув свой корсаж, торговка,
Что с огромным бюстом была,
Принялась им дубасить ловко,
До кого дотянуться могла,
Оглушая всех, словно бомбой.
Знатоки, как один, твердят,
Что прекраснее гекатомбы
Не встречал человечий взгляд.
Видя: выдано всем по чину,
Эти фурии (ведь взбрело!)
Будто вспомнили свар причину,
На такое решились зло…
Эти фурии …нет, едва ли
Я решусь вам о том сказать…
Им они кое-что б оторвали –
К счастью, нечего было рвать.
Им они кое-что б оторвали –
К счастью, нечего было рвать!
Жорж Брассенс
Перевод Г. Тинякова
