Le balcon
Mère des souvenirs, maîtresse des maîtresses,
Ô toi, tous mes plaisirs ! ô toi, tous mes devoirs !
Tu te rappelleras la beauté des caresses,
La douceur du foyer et le charme des soirs,
Mère des souvenirs, maîtresse des maîtresses !
Les soirs illuminés par l’ardeur du charbon,
Et les soirs au balcon, voilés de vapeurs roses.
Que ton sein m’était doux ! que ton coeur m’était bon !
Nous avons dit souvent d’impérissables choses
Les soirs illuminés par l’ardeur du charbon.
Que les soleils sont beaux dans les chaudes soirées !
Que l’espace est profond ! que le coeur est puissant !
En me penchant vers toi, reine des adorées,
Je croyais respirer le parfum de ton sang.
Que les soleils sont beaux dans les chaudes soirées !
La nuit s’épaississait ainsi qu’une cloison,
Et mes yeux dans le noir devinaient tes prunelles,
Et je buvais ton souffle, ô douceur ! ô poison !
Et tes pieds s’endormaient dans mes mains fraternelles.
La nuit s’épaississait ainsi qu’une cloison.
Je sais l’art d’évoquer les minutes heureuses,
Et revis mon passé blotti dans tes genoux.
Car à quoi bon chercher tes beautés langoureuses
Ailleurs qu’en ton cher corps et qu’en ton coeur si doux ?
Je sais l’art d’évoquer les minutes heureuses !
Ces serments, ces parfums, ces baisers infinis,
Renaîtront-il d’un gouffre interdit à nos sondes,
Comme montent au ciel les soleils rajeunis
Après s’être lavés au fond des mers profondes ?
— Ô serments ! ô parfums ! ô baisers infinis !
Charles BAUDELAIRE (1821-1867)
Балкон
Воспоминаний мать, возлюбленных царица,
Ты — все, чем я живу, что я люблю и чту.
Ты помнишь свой камин, тебе твой дом не снится,
Тех вечеров и ласк ты помнишь красоту,
Воспоминаний мать, возлюбленных царица?
Твой дом и вечера, и жар от камелька,
Балкон — и вечера, и розовые дали.
Как ты была нежна и как была близка!
Друг другу сколько мы бессмертного сказали
В уютной тишине при свете камелька.
О, час вечерних солнц, в нем все неизъяснимо!
Тогда безмерней даль! Всесильнее любовь!
Я обнимал в тебе все то, что мной любимо,
Я слышал, кáк твоя благоухает кровь.
О, час вечерних солнц — в нем все неизъяснимо!
Спускался полог тьмы, но я уснуть не мог,
Мой взор угадывал твои ресницы рядом.
Я чувствовал в руке изгиб дремавших ног,
Твое дыханье пил, как мед, как чашу с ядом.
Спускался полог тьмы, но я уснуть не мог.
Я воскресить могу счастливые минуты.
В плену колен твоих забытые года.
Где красота твоя — пьянящий сок цикуты —
Иль не в душе твоей, не в теле — как всегда?
Я воскресить могу счастливые минуты.
О клятв, о запахов, объятий волшебство!
Вернется ли оно из пропастей бездонных,
Как солнце, в чистоте сиянья своего,
Встает, омолодясь в волнах пучин студеных.
О клятв, о запахов, объятий волшебство!
Шарль Бодлер
Перевод В. Левика
Балкон
О, мать моих воспоминаний!
Возлюбленная госпожа!
Моя отрада и моё страданье!
О, вспомни прелесть ласк, моя душа,
Тепло камина, ночи обаянье,
Возлюбленная госпожа!
Пылали угли. Догорал закат.
Балкон окутали роз испаренья.
И твои недра – словно райский сад.
Мы часто говорили о нетленном.
Пылали угли. Догорал закат.
Светила утомлённого напевы.
Царило сердце. Был бездонным мир.
Склонившись пред тобою, королева,
Вдыхал я древней крови эликсир,
А солнце утомлённое алело.
Густела ночь меж нами, как преграда.
В кромешной тьме ищу твои зрачки.
Твоим дыханием упьюсь, как нежным ядом,
Твои ступни в ладони так легки…
Густела ночь меж нами, как преграда.
Искусство воскрешать минуты счастья…
Прильнув к твоим коленям, вспомню я
Изгибы тела, упоенье страсти
И томность неизбывная твоя
Напомнит сердцу о минутах счастья.
Обеты, бесконечные лобзанья
Из подзапретных вновь встают глубин,
Как солнца обновлённого сиянье,
Омытого на дне морских пучин.
О, эти бесконечные лобзанья…
Шарль Бодлер
Перевод Натальи Ивановой
Балкон
Мать воспоминаний, нежная из нежных,
Все мои восторги! Весь призыв мечты!
Ты воспомнишь чары ласк и снов безбрежных,
Прелесть вечеров и кроткой темноты.
Мать воспоминаний, нежная из нежных!
Вечера при свете угля золотого,
Вечер на балконе, розоватый дым.
Нежность этой груди! Существа родного!
Незабвенность слов, чей смысл неистребим,
В вечера при свете угля золотого!
Как красиво солнце вечером согретым!
Как глубоко небо! В сердце сколько струн!
О, царица нежных, озаренный светом,
Кровь твою вдыхал я, весь с тобой и юн.
Как красиво солнце вечером согретым!
Ночь вокруг сгущалась дымною стеною,
Я во тьме твои угадывал зрачки,
Пил твое дыханье, ты владела мною!
Ног твоих касался братскостью руки.
Ночь вокруг сгущалась дымною стеною.
Знаю я искусство вызвать миг счастливый,
Прошлое я вижу возле ног твоих.
Где ж искать я буду неги горделивой,
Как не в этом теле, в чарах ласк твоих?
Знаю я искусство вызвать миг счастливый.
Эти благовонья, клятвы, поцелуи,
Суждено ль им встать из бездн, запретных нам,
Как восходят солнца, скрывшись на ночь в струи,
Ликом освеженным вновь светить морям?
— Эти благовонья, клятвы, поцелуи!
Шарль Бодлер
Перевод К. Бальмонта
Балкон
Владычица моя, о мать воспоминаний,
О ты, все радости и долг единый мой!
Ты вспомнишь красоту медлительных лобзаний,
И негу очага, и вечера покой.
Владычица моя, о мать воспоминаний!
Вечерние часы в сиянии огня:
Часы, когда балкон весь в розовом тумане.
Как грудь твоя цвела и сердце жгло меня!
Мы молвили не раз бессмертные признанья,
В вечерние часы, в сиянии огня!
Как солнца хороши в час теплого заката!
Как небо глубоко! Как властен сердца бой!
Царица и кумир, я крови ароматы,
Казалось мне, вдыхал, склонившись над тобой.
Как солнца хороши в час теплого заката!
Сгущалась ночь кругом, как черная стена.
Я в ней твои зрачки угадывал глазами.
Я уст пил сладкий яд и чашу пил до дна,
И ноги обнимал я братскими руками.
Сгущалась ночь кругом, как черная стена.
Умею воскрешать счастливые мгновенья
И вновь хочу в мечтах колена целовать.
Ведь красоту твою и страстное томленье
Вне тела милого и сердца не сыскать.
Умею воскрешать счастливые мгновенья.
Те клятвы, аромат и ласки без конца
Восстанут ли из бездн, неизмеримых оком,
Как солнца юные плывут на небеса,
Омывшись перед тем на дне морей глубоком?
— О клятвы, аромат и ласки без конца!
Шарль Бодлер
Перевод Адриана Ламбле
Балкон
О цариц царица, мать воспоминаний,
Ты, как долг, как счастье, сердцу дорога,
Ты — воскресший отблеск меркнущих лобзаний,
В сумерках вечерних сладость очага,
О цариц царица, мать воспоминаний!
Вечерами углей жаркое дыханье
И балкон под дымкой розовых паров,
Ласки сердца, нежных грудей колыханья
И чуть внятный шепот незабвенных слов,
Вечерами углей жаркое дыханье!
Снова грудь крепчает в глубине простора,
В теплой мгле вечерней так хорош закат!
Преклоненный силой царственного взора,
Нежной крови пью я тонкий аромат;
Снова грудь крепчает в глубине простора!
Встала ночь, сгущаясь, черною стеною,
Но зрачков горячих ищет страстный взгляд;
Убаюкав ножки братскою рукою,
Пью твое дыханье, как прелестный яд;
Встала ночь, сгущаясь, черною стеною.
Мне дано искусство воскрешать мгновенья
И к твоим коленам льнущие мечты;
В нежном сердце, в теле, что полны томленья,
Я ищу, волнуясь, грустной красоты.
Мне дано искусство воскрешать мгновенья!
Ароматы, шепот, без конца лобзанья!
Кто из бездн запретных вас назад вернет,
Как лучей воскресших новые блистанья,
Если ночь омоет их в пучинах вод?
Ароматы, шепот, без конца лобзанья!
Шарль Бодлер
Перевод Эллиса
