Chant d’automne

I
Bientôt nous plongerons dans les froides ténèbres ;
Adieu, vive clarté de nos étés trop courts !
J’entends déjà tomber avec des chocs funèbres
Le bois retentissant sur le pavé des cours.

Tout l’hiver va rentrer dans mon être : colère,
Haine, frissons, horreur, labeur dur et forcé,
Et, comme le soleil dans son enfer polaire,
Mon coeur ne sera plus qu’un bloc rouge et glacé.

J’écoute en frémissant chaque bûche qui tombe ;
L’échafaud qu’on bâtit n’a pas d’écho plus sourd.
Mon esprit est pareil à la tour qui succombe
Sous les coups du bélier infatigable et lourd.

Il me semble, bercé par ce choc monotone,
Qu’on cloue en grande hâte un cercueil quelque part.
Pour qui ? — C’était hier l’été ; voici l’automne !
Ce bruit mystérieux sonne comme un départ.

II
J’aime de vos longs yeux la lumière verdâtre,
Douce beauté, mais tout aujourd’hui m’est amer,
Et rien, ni votre amour, ni le boudoir, ni l’âtre,
Ne me vaut le soleil rayonnant sur la mer.

Et pourtant aimez-moi, tendre coeur! soyez mère,
Même pour un ingrat, même pour un méchant;
Amante ou soeur, soyez la douceur éphémère
D’un glorieux automne ou d’un soleil couchant.

Courte tâche! La tombe attend; elle est avide!
Ah! laissez-moi, mon front posé sur vos genoux,
Goûter, en regrettant l’été blanc et torride,
De l’arrière-saison le rayon jaune et doux!

Charles Baudelaire (1821-1867)

Осенняя песня

1
И вновь промозглый мрак овладевает нами, —
Где летней ясности живая синева?
Как мерзлая земля о гроб в могильной яме,
С подводы падая, стучат уже дрова.

Зима ведет в мой дом содружеством знакомым
Труд каторжанина, смятенье, страх, беду,
И станет сердце вновь застывшим красным комом,
Как солнце мертвое в арктическом аду.

Я слушаю, дрожа, как падают поленья, —
Так забивают гвоздь, готовя эшафот.
Мой дух шатается, как башня в миг паденья,
Когда в нее таран неутомимый бьет.

И в странном полусне я чувствую, что где-то
Сколачивают гроб — но где же? но кому?
Мы завтра зиму ждем, вчера скончалось лето,
И этот мерный стук — отходная ему.

2
Люблю зеленый блеск в глазах с разрезом длинным,
В твоих глазах — но всё сегодня горько мне.
И что твоя любовь, твой будуар с камином
В сравнении с лучом, скользнувшим по волне.

И всё ж люби меня! Пускай, сердечной смутой
Истерзанный, я зол, я груб — люби меня!
Будь матерью, сестрой, будь ласковой минутой
Роскошной осени иль гаснущего дня.

Игра идет к концу! Добычи жаждет Лета.
Дай у колен твоих склониться головой,
Чтоб я, грустя во тьме о белом зное лета,
Хоть луч почувствовал — последний, но живой.

Шарль Бодлер
Перевод Вильгельма Левика (1907-1982)

Осенняя песня

I
Вот-вот объемлет нас мрак сумерек холодный,
Прощай лазурь небес, весёлых песен звон,
Я слышу как струит, кружась в игре бесплодной,
Увядший в скорби лист печаль со всех сторон.

Все признаки зимы овладевают мною:
Гнев, ненависть, озноб, принужденность труда,
Вслед солнцу канет в ад меж скорбями и тьмою
Застывший сердца стук, черствея глыбой льда.

Падёт ли наземь сук, то — наваждений злоба,
Скрип висильных стропил не столь тоскливо глух,
Мой ум уподоблён тревожным тайнам гроба,
Когда их связь крушит без устали обух.

И грезиться не раз в ударах монотонных,
Что где-то мастерят поспешно саркофаг,
Вчера ещё был день, но осень беспардонно
Мистерией шумов его хоронит прах.

II
Мне дорог ваших глаз костёр огней зелёных,
Надежды снов моих к нему обращены,
Но всех услад любви, печалью обручённых,
Дороже солнца луч, пронзивший бег волны.

И всё ж, люби меня — взывает в скорби сердце,
Как мать или сестра, от стужи хороня,
Укрась оправу дня душистым тмином перца
И шармом зыбких снов укутывай меня.

Недуга коротка, развязка недалёко,
Я голову и лоб к коленям наклоню,
В них лет ушедших жар и толика упрёка,
Что жаждою любви терзали грудь мою.

Шарль Бодлер
перевод Леонида Ивáнова

Осенняя мелодия

I
Мы скоро в сумраке потонем ледяном;
Прости же, летний свет и краткий и печальный;
Я слышу, как стучат поленья за окном,
Их гулкий стук звучит мне песней погребальной.

В моей душе — зима, и снова гнев и дрожь,
И безотчетный страх, и снова труд суровый;
Как солнца льдистый диск, так, сердце, ты замрешь,
Ниспав в полярный ад громадою багровой!

С тревогой каждый звук мой чуткий ловит слух;
То — эшафота стук… Не зная счета ранам,
Как башня ветхая, и ты падешь, мой дух,
Давно расшатанный безжалостным тараном.

Тот монотонный гул вливает в душу сон,
Мне снится черный гроб, гвоздей мне внятны звуки;
Вчера был летний день, и вот сегодня — стон
И слезы осени, предвестники разлуки.
II
Люблю ловить в твоих медлительных очах
Луч нежно-тающий и сладостно-зеленый;
Но нынче бросил я и ложе и очаг,
В светило пышное и отблеск волн влюбленный.

Но ты люби меня, как нежная сестра,
Как мать, своей душой в прощении безмерной;
Как пышной осени закатная игра,
Согрей дыханьем грудь и лаской эфемерной:

Последний долг пред тем, кого уж жаждет гроб!
Дай мне, впивая луч осенний, пожелтелый,
Мечтать, к твоим ногам прижав холодный лоб,
И призрак летних дней оплакать знойно-белый.

Шарль Бодлер
Перевод Эллиса (Кобылинский Лев Львович 1879-1947)