En el caudaloso río…
En el caudaloso río
Donde el muro de mi patria
Se mira la gran corona
Y el antiguo pie se lava,
Desde su barca Alción
Suspiros y redes lanza,
Los suspiros por el cielo
Y las redes por el agua,
Y sin tener mancilla
Mirábale su Amor desde la orilla.
En un mismo tiempo salen
De las manos y del alma
Los suspiros y las redes
Hacia el fuego y hacia el agua.
Ambos se van a su centro,
Do su natural les llama,
Desde el corazón los unos,
Las otras desde la barca,
Y sin tener mancilla
Mirábale su Amor desde la orilla.
El pescador, entre tanto,
Viendo tan cerca la causa,
Y que tan lejos está
De su libertad pasada,
Hacia la orilla se llega,
Adonde con igual pausa
Hieren el agua los remos
Y los ojos de ella el alma,
Y sin tener mancilla
Mirábale su Amor desde la orilla.
Y aunque el deseo de verla,
Para apresurarle, arma
De otros remos la barquilla,
Y el corazón de otras alas,
Porque la ninfa no huya,
No llega más que a distancia
De donde tan solamente
Escuche aquesto que canta:
«Dejadme triste a solas
Dar viento al viento y olas a las olas.»
Volad al viento, suspiros,
Y mirad quién os levanta
De un pecho que es tan humilde
A partes que son tan altas.
Y vosotras, redes mías,
Calaos en las ondas claras,
Adonde os visitaré
Con mis lágrimas cansadas,
«Dejadme triste a solas
Dar viento al viento y olas a las olas.»
Dejadme vengar de aquélla
Que tomó de mi venganza
De más leales servicios
Que arenas tiene esta playa;
Dejadme, nudosas redes,
Pues que veis que es cosa clara
Que más que vosotras nudos
Tengo para llorar causas.
«Dejadme triste a solas
Dar viento al viento y olas a las olas.»
Luis de Góngora (1561-1627)
Где башня Кордовы гордой…
Где башня Кордовы гордой,
по пояс в реке и в небе,
купает в Гвадалквивире
короны гранитной гребень,
там правит в стремнине синей
челном Алкион влюбленный,
пуская в пучину невод
и ввысь испуская стоны.
А нимфа с надменным взглядом
терзаньям страдальца рада.
И в жадном пожаре страсти
сгорают жалкие стоны,
а тонкие сети с плеском
в бездонном затоне тонут.
Как весла взрезают воду,
так душу стенанья режут,
и частые вздохи чаще
тончайших рыбачьих мрежей.
А нимфа с надменным взглядом
терзаньям страдальца рада.
Так близко глядят с утеса
глаза ее злым укором,
но так далека свобода,
плененная этим взором.
Весло Алкиона рубит
волны голубые грани,
и сам он лучистой мукой
лазурных очей изранен.
А нимфа с надменным взглядом
терзаньям страдальца рада.
И он, из сил выбиваясь,
торопится к ней, как будто
взметнулись над сердцем крылья
и парус над лодкой утлой.
А нимфа ничуть не дальше,
а нимфа ничуть не ближе…
В пяти шагах недоступна,
она его песню слышит:
«Разверзнись, прими, пучина,
меня и мою кручину.
Взвиваясь на крыльях ветра,
взгляните, стенанья, сверху,
как вами пронзает смертный
небес голубую сферу.
Ступайте, милые сети,
на дно голубого плеса,
где вас в тишине отыщут
страдальца скупые слезы.
Разверзнись, прими, пучина,
меня и мою кручину.
И тем отомсти жестокой,
к которой взывал я тщетно,
хотя и служил всем сердцем
ей верно и беззаветно.
У вас узелков так много,
мои любимые сети,
и все же отныне больше
причин у меня для смерти.
Разверзнись, прими, пучина,
меня и мою кручину».
Луис де Гонгора
Перевод С. Гончаренко
