July in Washington
The stiff spokes of this wheel
touch the sore spots of the earth.
On the Potomac, swan-white
power launches keep breasting the sulphurous wave.
Otters slide and dive and slick back their hair,
raccoons clean their meat in the creek.
On the circles, green statues ride like South American
liberators above the breeding vegetation—
prongs and spearheads of some equatorial
backland that will inherit the globe.
The elect, the elected . . . they come here bright as dimes,
and die dishevelled and soft.
We cannot name their names, or number their dates—
circle on circle, like rings on a tree—
but we wish the river had another shore,
some further range of delectable mountains,
distant hills powdered blue as a girl’s eyelid.
It seems the least little shove would land us there,
that only the slightest repugnance of our bodies
we no longer control could drag us back.
Robert Lowell (1917-1977)
Июль в Вашингтоне
Жесткие спицы этого колеса
вонзаются в язвы земного шара.
На Потомаке белыми лебедями
катера грудью взрезают сернистые воды.
Выдры ныряют, выныривают, прилизанные,
еноты полощут мясо в ручье.
На кругах площадей-зеленые всадники, словно
освободители Южной Америки, встают
над остриями буйной тропической поросли,
которая унаследует мир.
Избранный и вступивший в должность приходит сюда,
как новенький гривенник, и уходит, как тряпка.
Мы не можем назвать их имен и дат —
круг за кругом, как кольца на пне, —
о если бы за рекой был иной берег,
далекий хребет очистительных гор,
холмы подсиненные, словно веки у девушки…
Кажется, чуть подтолкни-и мы там,
и всего лишь ничтожное противление
непокорного тела нас тянет вспять.
Роберт Лоуэлл
Перевод А. Сергеева
Июль в Вашингтоне
С тугими спицами этот штурвал
бередит болячки и язвы земли.
На Потомаке, по-лебяжьи белы,
катера рассекают сернистый вал.
Ныряют выдры и мех свой топорщат,
еноты мясо в протоке полощут.
По кругу статуи, как в Америке Южной
освободители, высятся важно —
над шишками, копьями флоры колючей,
ждущей, что землю в наследье получит.
Избранники… Блеск их ценой в десять центов,
и быстро тускнеют они, обесценясь.
Мы не помним имен их, чисел и дат,
они, как на дереве кольца, кружат, —
иного хотим для реки кругозора,
вершины далекие ищем мы зорко,
их синь — как у девушки пудра на веках.
Порыв — и мы будем на гребнях высоких,
ведь только медлительность наших тел
не дает нам парить на такой высоте.
Роберт Лоуэлл
Перевод М. Зенкевича
