Отравленный
«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»
Отвернулась печальной и гибкой…
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью и выпью с улыбкой
Всё налитое ею вино.
А потом, когда свечи потушат,
И кошмары придут на постель,
Те кошмары, что медленно душат,
Я смертельный почувствую хмель…
И приду к ней, скажу: «Дорогая,
Видел я удивительный сон,
Ах, мне снилась равнина без края
И совсем золотой небосклон.
Знай, я больше не буду жестоким,
Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним,
Я уеду, далёким, далёким,
Я не буду печальным и злым.
Мне из рая, прохладного рая,
Видны белые отсветы дня…
И мне сладко — не плачь, дорогая, —
Знать, что ты отравила меня».
Николай Гумилёв (1886-1921)
Der Vergiftete
Weiß wie Schnee, weiß wie Schnee ist die Wange.
Du bist seltsam und schrecklich erbleicht!
Warum zittert die Hand dir so bange,
die das Glas goldnen Weines mir reicht?
Sie stand abseits, in Trauer versunken…
Dieses Wissen war lange schon mein.
Doch ich habe ihn lächelnd getrunken,
den ins Glas sie mir goß, ihren Wein.
Aber nachts, wenn erloschen die Kerzen
und am Lager ein Alptraum mir droht,
dieser Alptraum, erdrückend die Herzen,
fühl’ ich tödlichen Rausch, fühl’ den Tod…
Zur Geliebten dann hin ich mich wende:
«Einen Traum sah ich, seltsam und hold:
eine Ebene, weit, ohne Ende,
einen Himmelssaum, leuchtend in Gold.
Keine Qual ich dir länger bereite.
Werde glücklich, der andre sei dein.
Ich geh’ fort, gehe fort in die Weite,
werde traurig und böse nicht sein.
Weißer Wiederschein leuchtender Tage,
kühle Himmelsluft weht schon um mich…
Mir ist’s süß — o Geliebte, nicht klage —,
da ich weiß, du vergiftetest mich.»
Nikolai Gumiljow
Übersetzt von Irmgard Wille
