Alla stazione in una mattina d’Autunno
Oh quei fanali come s’inseguono
accidiosi là dietro gli alberi,
tra i rami stillanti di pioggia
sbadigliando la luce su ‘l fango!
Flebile, acuta, stridula fischia
la vaporiera da presso. Plumbeo
il cielo e il mattino d’autunno
come un grande fantasma n’è intorno.
Dove e a che move questa, che affrettasi
a’ carri fóschi, ravvolta e tacita
gente? a che ignoti dolori
o tormenti di speme lontana?
Tu pur pensosa, Lidia, la tessera
al secco taglio dài de la guardia,
e al tempo incalzante i begli anni
dài, gl’istanti gioiti e i ricordi.
Van lungo il nero convoglio e vengono
incappucciati di nero i vigili,
com’ombre; una fioca lanterna
hanno, e mazze di ferro: ed i ferrei
freni tentati rendono un lugubre
rintócco lungo: di fondo a l’anima
un’eco di tedio risponde
doloroso, che spasimo pare.
E gli sportelli sbattuti al chiudere
paion oltraggi: scherno par l’ultimo
appello che rapido suona:
grossa scroscia su’ vetri la pioggia.
Già il mostro, conscio di sua metallica
anima, sbuffa, crolla, ansa, i fiammei
occhi sbarra; immane pe ‘l buio
gitta il fischio che sfida lo spazio.
Va l’empio mostro; con traino orribile
sbattendo l’ale gli amor miei portasi.
Ahi, la bianca faccia e ‘l bel velo
salutando scompar ne la tenebra.
O viso dolce di pallor roseo,
o stellanti occhi di pace, o candida
tra’ floridi ricci inchinata
pura fronte con atto soave!
Fremea la vita nel tepid’aere,
fremea l’estate quando mi arrisero;
e il giovine sole di giugno
si piacea di baciar luminoso
in tra i riflessi del crin castanei
la molle guancia: come un’aureola
più belli del sole i miei sogni
ricingean la persona gentile.
Sotto la pioggia, tra la caligine
torno ora, e ad esse vorrei confondermi;
barcollo com’ebro, e mi tócco,
non anch’io fossi dunque un fantasma.
Oh qual caduta di foglie, gelida,
continua, muta, greve, su l’anima!
io credo che solo, che eterno,
che per tutto nel mondo è novembre.
Meglio a chi ‘l senso smarrì de l’essere,
meglio quest’ombra, questa caligine:
io voglio io voglio adagiarmi
in un tedio che duri infinito.
Giosuè Carducci (1835-1907)
На станции осенним утром
Во мраке фонари бесконечные
за деревьями уныло тянутся,
между веток, от дождя набухших,
на грязь мигающий свет бросая.
О, этот свист — в нем отзвук рыдания!
Локомотив подходит. Свинцовое
небо и поздней осени утро
превращаются в огромный призрак.
Зачем эти люди закутанные
молча к темным вагонам торопятся?
Для каких скорбей, нам не известных,
или для муки тайной надежды?
Рассеянно на окрик кондуктора
билет даешь. Пред тобою, Лидия,
минувшие радости и годы
счастья — в краткие эти мгновенья.
За вереницей вагонов черною
в капюшонах железнодорожники
проходят с тусклыми фонарями,
тяжким молотом бьют по сцепкам.
Угрюмый лязг зловеще разносится;
из глубины души опечаленной,
как сдерживаемое рыдание,
неутешное слышится эхо.
Захлопывают двери, и кажется
каждый звук оскорбленьем. Насмешкою
сигнал к отходу звучит для сердца.
По стеклам — дождя ударяют струи.
Чудовище с душой металлической
дымит, шипит, тяжко дышит, огненные
глаза таращит, во тьме несется
свист, торжествующий над простором.
…………………………..
…………………………..
…………………………..
…………………………..
О любимой лицо бледно-розовое,
очи звездные, тихие! Снится мне:
чистый лоб изваяний античных
в волнах вьющихся волос склоняешь.
Трепетала жизнь в нагретом воздухе,
в сиянье лета ты улыбнулась мне,
и юное светило июня
целовало нежные ланиты.
Среди отблесков волос каштановых
ее окружали сновидения,
золотым ореолом, сияя
ярче солнца над моей любимой.
Под холодным дождем возвращаюсь я
и хотел бы смешаться с туманами;
шатаюсь, как пьяница, сомненьем
объятый — тенью и я не стал ли?
О, этих листьев безмолвной осени
бесконечное в душу падение!
Мне кажется, что один навеки
царствует ноябрь во всей вселенной.
О, если б чувства жизни рассеялись!
Не лучше ль эти тени, эти призраки?
Я хотел бы навеки истаять
в туманах безысходной печали.
Джозуэ Кардуччи
Перевод И. Голенищева-Кутузова
