Giacomo Leopardi «La sera del dì di festa»

La sera del dì di festa

Dolce e chiara è la notte e senza vento,
e queta sovra i tetti e in mezzo agli orti
posa la luna, e di lontan rivela
serena ogni montagna. O donna mia,
giá tace ogni sentiero, e pei balconi
rara traluce la notturna lampa:
tu dormi, ché t’accolse agevol sonno
nelle tue chete stanze; e non ti morde
cura nessuna; e giá non sai né pensi
quanta piaga m’apristi in mezzo al petto.
Tu dormi: io questo ciel, che sí benigno
appare in vista, a salutar m’affaccio,
e l’antica natura onnipossente,
che mi fece all’affanno. — A te la speme
nego — mi disse, — anche la speme; e d’altro
non brillin gli occhi tuoi se non di pianto. —
Questo dí fu solenne: or da’ trastulli
prendi riposo; e forse ti rimembra
in sogno a quanti oggi piacesti, e quanti
piacquero a te: non io, non giá ch’io speri,
al pensier ti ricorro. Intanto io chieggo
quanto a viver mi resti, e qui per terra
mi getto, e grido, e fremo. O giorni orrendi
in cosí verde etate! Ahi! per la via
odo non lunge il solitario canto
dell’artigian, che riede a tarda notte,
dopo i sollazzi, al suo povero ostello;
e fieramente mi si stringe il core,
a pensar come tutto al mondo passa,
e quasi orma non lascia. Ecco è fuggito
il dí festivo, ed al festivo il giorno
volgar succede, e se ne porta il tempo
ogni umano accidente. Or dov’è il suono
di que’ popoli antichi? or dov’è il grido
de’ nostri avi famosi, e il grande impero
di quella Roma, e l’armi, e il fragorío
che n’andò per la terra e l’oceáno?
Tutto è pace e silenzio, e tutto posa
il mondo, e piú di lor non si ragiona.
Nella mia prima etá, quando s’aspetta
bramosamente il dí festivo, or poscia
ch’egli era spento, io doloroso, in veglia,
premea le piume; ed alla tarda notte
un canto, che s’udía per li sentieri
lontanando morire a poco a poco,
giá similmente mi stringeva il core.

Giacomo Leopardi

Вечер накануне праздника

Ночь безмолвна, ясна, и уж ветер утих,
И покойно плывет над садами луна,
Освещая собой гор далеких вершины.
Все умолкло кругом, дорогая моя!
Поредели огни в темных окнах домов,
И ты спишь, и тобой сладкий сон овладел.
Не терзают тебя ни печаль, ни заботы,
И не ведаешь ты, и не снится тебе,
Как я ранен тобой, ранен в сердце глубоко.
Да, ты спишь, но не я: подошедши к окну,
Шлю я небу привет и могучей природе,
Для страданий меня и для горя создавшей.
Мне сказала она: откажись от надежды!
Даже ею тебя подарить не хочу.
Пускай слезы о дне в твоих блещут глазах.

Ныне праздничный день. От забав отдыхая,
Ты, быть может, во сне теперь грезишь о тех,
Кто тебе угодил. Но, конечно, не я
Живу в мыслях твоих: не надеюсь на это.
Почему же, когда вопрошаю себя,
Еще долго ли мне остается здесь жить,
Мысль о смерти меня заставляет дрожать?
Вот я слышу вдали одинокую песнь:
То рабочий поет, день закончив пирушкой,
Под убогий свой кров возвращается он,
И сжимается вновь мое сердце при мысли,
Как на этой земле все проходит бесследно.
Так за праздничным днем день обычный идет,
Все уносит с собой быстролетное время.
Где же слава теперь наших доблестных предков?
Где могучая власть семихолмного Рима?
Где теперь гром побед, наполнявших когда-то
Материк и моря? Все умолкло навеки.
В годы детства я ждал, скоро ль праздничный день,
Столь желанный, придет. А когда он прошел,
Я метался без сна от печали и горя:
Так, в глубокую ночь прозвучавшая, песня,
Удаляясь, потом замирая в пространстве,
Мне сжимала тоской наболевшее сердце.

Джакомо Леопарди
Перевод В. Помяна