Надвигается осень. Желтеют кусты…
Надвигается осень. Желтеют кусты.
И опять разрывается сердце на части.
Человек начинается с горя. А ты
Простодушно хранишь мотыльковое счастье.
Человек начинается с горя. Смотри,
Задыхаются в нем парниковые розы.
А с далеких путей в ожиданьи зари
О разлуке ревут по ночам паровозы.
Человек начинается… Нет. Подожди.
Никакие слова ничему не помогут.
За окном тяжело зашумели дожди.
Ты, как птица к полету, готова в дорогу.
А в лесу расплываются наши следы,
Расплываются в памяти бледные страсти –
Эти бедные бури в стакане воды.
И опять разрывается сердце на части.
Человек начинается… Кратко. С плеча.
До свиданья. Довольно. Огромная точка.
Небо, ветер и море. И чайки кричат.
И с кормы кто-то жалобно машет платочком.
Уплывай. Только черного дыма круги.
Расстоянье уже измеряется веком.
Разноцветное счастье свое береги, –
Ведь когда-нибудь станешь и ты человеком.
Зазвенит и рассыплется мир голубой,
Белоснежное горло как голубь застонет,
И полярная ночь проплывет над тобой,
И подушка в слезах как Титаник потонет…
Но, уже погружаясь в Арктический лед,
Навсегда холодеют горячие руки.
И дубовый отчаливает пароход
И, качаясь, уходит на полюс разлуки.
Вьется мокрый платочек, и пенится след,
Как тогда… Но я вижу, ты всё позабыла.
Через тысячи верст и на тысячи лет
Безнадежно и жалко бряцает кадило.
Вот и всё. Только темные слухи про рай…
Равнодушно шумит Средиземное море.
Потемнело. Ну что ж. Уплывай. Умирай.
Человек начинается с горя.
1932
Алексей Эйснер (1905-1984)
Autumn nears. The branches yellow…
Autumn nears. The branches yellow.
And again the heart is ripped to shreds…
A human’s life begins with sorrow, while you
cling to butterfly-brief happiness.
A human’s life begins with sorrow. Just look:
the hothouse roses in him choke to death.
While from some distant path awaiting sunrise
the steamboats wail of parting in the night.
A human’s life begins…No, wait a second.
There are no words to help us here at all.
Outside the window poured a heavy rain.
You’re ready for the rain, as a bird for flight.
In the woods our footprints melt,
as pallid passions melt into the past —
Those meagre storms in a glass of water…
And again the heart is ripped to shreds.
A human’s life begins … Briefly. From the shoulder.
Goodbye. Enough. An enormous dot …
Sky, wind, and sea. And the seagulls cry.
And from the stern a handkerchief is waved.
Sail away. Only circles of black smoke.
The distance already lasts one hundred years.
Take care of that many-coloured happiness of yours —
One day you’ll be a human too, you know.
The sky-blue world will ring, then fall to pieces,
your snow-white throat will moan like a dove,
and the polar night will swim above you,
and, Titanic-like, a pillow will drown in tears.
But already dipping in the Arctic ice,
those fervent hands are growing cold forever
and the wooden steamboat then casts off
and sails, rocking, for the Separation Pole.
The wet kerchief writhes and the trace grows foamy,
as on that day… But I see you’ve forgotten it all.
In thousands of versts, and for thousands of years,
the censer clangs, hopeless and doomed.
Well that’s that. Only dark, gloomy rumors of paradise…
The Mediterranean makes all indifferent noise.
It’s grown dark. All right, then. Sail and die:
A human’s life begins with sorrow.
Aleksey Eisner
Translated by Bradley Jordan & Katya Zubritskaya
