Воробей
Я возвращался с охоты и шел по аллее сада. Собака бежала впереди меня.
Вдруг она уменьшила свои шаги и начала красться, как бы зачуяв перед собою дичь.
Я глянул вдоль аллеи и увидел молодого воробья с желтизной около клюва и пухом на голове. Он упал из гнезда (ветер сильно качал березы аллеи) и сидел неподвижно, беспомощно растопырив едва прораставшие крылышки.
Моя собака медленно приближалась к нему, как вдруг, сорвавшись с близкого дерева, старый черногрудый воробей камнем упал перед самой ее мордой — и весь взъерошенный, искаженный, с отчаянным и жалким писком прыгнул раза два в направлении зубастой раскрытой пасти.
Он ринулся спасать, он заслонил собою свое детище… но всё его маленькое тело трепетало от ужаса, голосок одичал и охрип, он замирал, он жертвовал собою!
Каким громадным чудовищем должна была ему казаться собака! И все-таки он не мог усидеть на своей высокой, безопасной ветке… Сила, сильнее его воли, сбросила его оттуда.
Мой Трезор остановился, попятился… Видно, и он признал эту силу.
Я поспешил отозвать смущенного пса — и удалился, благоговея.
Да; не смейтесь. Я благоговел перед той маленькой героической птицей, перед любовным ее порывом.
Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.
Апрель, 1878
Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883)
Le moineau
Je revenais de la chasse et suivais l’allée du jardin. Le chien courait devant moi.
Tout à coup il retint ses pas et commença de ramper, comme s’il sentait devant lui un gibier.
Je regardai le long de l’allée, et je vis un jeune moineau, du jaune tout autour du bec et, sur la tête, du duvet. Il était tombé du nid et il attendait, immobile, étendant vainement ses petites ailes impuissantes, à peine emplumées.
Mon chien s’approchait de lui, lentement, lorsqu’un vieux moineau à la poitrine noire, s’arrachant d’un arbre voisin, tomba tout à coup comme une pierre juste devant sa gueule, et, tout hérissé, défiguré, fit deux ou trois sauts, avec un cri désespéré et pitoyable vers cette gueule ouverte qui laissait voir tant de dents.
Il se précipitait au secours ; il couvrait de son corps sa progéniture…mais tout ce petit corps tremblait de terreur ; sa petite voix se faisait farouche et rauque ; il était paralysé par la peur ; il se sacrifiait.
Quel monstre énorme devait lui paraître le chien ! Et pourtant, il n’avait pu rester à l’abri sur sa branche haute et sûre…Une force supérieure à sa volonté l’en avait jeté bas.
Mon chien s’arrêta, recula…Il faut le croire, lui aussi reconnaissait qu’il y avait là une force.
Je me hâtai de rappeler le chien tout confus et je m’éloignai plein de respect.
Oui, plein de respect, ne riez pas. Je m’inclinai respectueusement devant cet héroïque petit oiseau, devant son élan d’amour.
Et je pensai : l’amour est plus fort que la mort et que la crainte de la mort. Ce n’est que par lui, ce n’est que par l’amour, que la vie se maintient et que son rythme continue.
Avril 1878
Ivan Serguéïevitch Tourguéniev (1818-1883)
Traduction du russe par Charles Salomon
