Воробьевы горы
Грудь под поцелуи, как под рукомойник!
Ведь не век, не сряду, лето бьет ключом.
Ведь не ночь за ночью низкий рев гармоник
Подымаем с пыли, топчем и влечем.
Я слыхал про старость. Страшны прорицанья!
Рук к звездам не вскинет ни один бурун.
Говорят — не веришь. На лугах лица нет,
У прудов нет сердца, бога нет в бору.
Расколышь же душу! Bсю сегодня выпей.
Это полдень мира. Где глаза твои?
Видишь, в высях мысли сбились в белый кипень
Дятлов, туч и шишек, жара и хвои.
Здесь пресеклись рельсы городских трамваев.
Дальше служат сосны, дальше им нельзя.
Дальше — воскресенье, ветки отрывая,
Разбежится просека, по траве скользя.
Просевая полдень, тройцын день, гулянье,
Просит роща верить: мир всегда таков.
Так задуман чащей, так внушен поляне,
Так на нас, на ситцы пролит с облаков.
1917
Борис Пастернак
I Monti dei Passeri
Il tuo seno, come sotto un lavamani!
Non per sempre ribolle l’estate.
Non ogni notte il suono rauco delle fisarmoniche solleviamo dalla polvere e calpestiamo trascinando.
Ho sentite dire della vecchiaia. Terribili predizioni!
Mai più la risacca scaglierà il pugno verso le stelle.
È da non credere, si dice. I prati sono senza nessuno,
gli stagni senza cuore, senza dio la foresta.
Scuoti l’anima! Tutta inondala di schiuma.
È lo zenith del mondo. Ma dove sono i tuoi occhi?
Vedi, lassù i pensieri si sono fusi in bianco vapore
di picchi, di nubi e pigne, di calore e aghi.
Qui si arrestano le rotaie dei tram cittadini.
Più in là sono gli abeti a officiare. Più in là non si va.
È domenica più in là. Spezzando ramoscelli,
nel boscos’insinua la stradina, scivolando sull’erba.
Filtrando il mezzogiorno, la Pentecoste, la passeggiata
supplica il bosco di crederle: da sempre così è il mondo.
Così fu pensato dalla boscaglia, così inculcato alla radura.
Così su di noi, sulle vesti d’indiana, scrociano le nubi.
1917
Boris Pasternak
traduzione di Nadia Cicognini
