Стихотворение испанского поэта эпохи Возрождения Луиса де Леона (1528–1591) «Уединенная жизнь» на испанском языке и в двух переводах на русский язык.
«La vida retirada» — вольный перевод стихотворения Горация (Epodos, II). Стихотворение написано особой строфой — лирой (комбинация из двух одиннадцатисложных и трех семисложных строк с рифмовкой типа аБабБ), которая получила широкое распространение в испанской поэзии после поэмы Цветку Нидо» («A la flor de Gnido») Гарсиласо де ла Веги.
La vida retirada
¡Qué descansada vida
la del que huye del mundanal ruïdo,
y sigue la escondida
senda, por donde han ido
los pocos sabios que en el mundo han sido;
Que no le enturbia el pecho
de los soberbios grandes el estado,
ni del dorado techo
se admira, fabricado
del sabio Moro, en jaspe sustentado!
No cura si la fama
canta con voz su nombre pregonera,
ni cura si encarama
la lengua lisonjera
lo que condena la verdad sincera.
¿Qué presta a mi contento
si soy del vano dedo señalado;
si, en busca deste viento,
ando desalentado
con ansias vivas, con mortal cuidado?
¡Oh monte, oh fuente, oh río,!
¡Oh secreto seguro, deleitoso!
Roto casi el navío,
a vuestro almo reposo
huyo de aqueste mar tempestuoso.
Un no rompido sueño,
un día puro, alegre, libre quiero;
no quiero ver el ceño
vanamente severo
de a quien la sangre ensalza o el dinero.
Despiértenme las aves
con su cantar sabroso no aprendido;
no los cuidados graves
de que es siempre seguido
el que al ajeno arbitrio está atenido.
Vivir quiero conmigo,
gozar quiero del bien que debo al cielo,
a solas, sin testigo,
libre de amor, de celo,
de odio, de esperanzas, de recelo.
Del monte en la ladera,
por mi mano plantado tengo un huerto,
que con la primavera
de bella flor cubierto
ya muestra en esperanza el fruto cierto.
Y como codiciosa
por ver y acrecentar su hermosura,
desde la cumbre airosa
una fontana pura
hasta llegar corriendo se apresura.
Y luego, sosegada,
el paso entre los árboles torciendo,
el suelo de pasada
de verdura vistiendo
y con diversas flores va esparciendo.
El aire del huerto orea
y ofrece mil olores al sentido;
los árboles menea
con un manso ruïdo
que del oro y del cetro pone olvido.
Téngase su tesoro
los que de un falso leño se confían;
no es mío ver el lloro
de los que desconfían
cuando el cierzo y el ábrego porfían.
La combatida antena
cruje, y en ciega noche el claro día
se torna, al cielo suena
confusa vocería,
y la mar enriquecen a porfía.
A mí una pobrecilla
mesa de amable paz bien abastada
me basta, y la vajilla,
de fino oro labrada
sea de quien la mar no teme airada.
Y mientras miserable-
mente se están los otros abrazando
con sed insacïable
del peligroso mando,
tendido yo a la sombra esté cantando.
A la sombra tendido,
de hiedra y lauro eterno coronado,
puesto el atento oído
al son dulce, acordado,
del plectro sabiamente meneado.
Fray Luis de León
Уединенная жизнь
Сколь жизнь отдохновенна
Для тех, кто может от толпы крикливой
Тропою сокровенной
Бежать, — и под оливой
Найти покой отшельника счастливый!
Они глядят без дрожи
На те хоромы с крышей золоченой,
Что на дворцы похожи,
Где пышные колонны
Воздвиг для их владельцев мавр смышленый;
И гонят прочь досаду,
Когда услышат зов нужды суровый
Иль сладкую руладу
Притворщика, чье слово
Любую низость восхвалять готово.
Мне ж — только развлеченье,
Когда высокомерные сеньоры
С гримасою презренья
В меня кидают взоры:
Смешны мне их надменные укоры!
Мне надоели схватки
С капризным морем, бурями, туманом…
И только отдых сладкий
Мне кажется желанным
В общении с природой невозбранном.
Тому, кто избегает
Людей, — равно ученый и невежда
Соседством досаждает:
Он позабыть мечтает
Любовь и страхи, ревность и надежду…
Не по душе мне, право,
В одышке гнаться за корыстью голой!
Тенистая дубрава,
Луга, поля и долы
Дарят мне легкий сон и день веселый!
Здесь ясным утром ранним
Меня с постели поднимают птицы
Нестройным щебетаньем;
Что им до всех традиций?
Ведь правилам им ни к чему учиться!
Вот тут, на склоне горном,
Мой сад. В нем каждый куст посажен мною,
Взращен трудом упорным.
Он, весь в цвету весною,
Дает мне летом тень и хлеб зимою.
И, словно бы стараясь
Прелестный вид собой украсить пуще,
Журчит, с горы спускаясь,
Поток быстробегущий
И прячется в густой зеленой куще.
На мураве синея,
Струя живая меж деревьев вьется,
Цветы стоят над нею,
Кругом прохлада льется,
Жужжанье пчел повсюду раздается;
Эол своим дыханьем
Едва листву деревьев задевает,
И сад благоуханьем
Любовно овевает…
Живущий здесь все беды забывает!
А тех, кто в жажде власти
Гоняется за золотом ничтожным,
Кого сжигают страсти
И кто, в порыве ложном,
Жизнь кораблям вручает ненадежным —
Мне жаль. Ведь в час крушенья,
Когда, кренясь под ветром, мачта стонет
И в громе разрушенья
Корабль в пучине тонет,
Надежды нет, что буря их не тронет!
О, предпочту легко я
Простую пищу в миске деревянной
Средь мира и покоя
Тем яствам, что гурманы
На серебре едят с усмешкой чванной.
Все лезут вон из кожи,
И каждый обскакать других стремится;
От алчности похожи
На маски взбудораженные лица…
А я — я их стараюсь сторониться.
Один, в тиши, небрежно
Чуть трогаю любимой лиры струны,
Гляжу на облик нежный
Природы вечно юной
И думаю: прекрасен мир подлунный!
Луис де Леон
Перевод Инны Шафаренко
Жизнь в уединении
I
С отрадою какою
Мудрец простится с беспокойным светом,
Чтоб тайною тропою
За избранными следом
Туда уйти, где здешний шум неведом,
II
Где не томит забота
О превосходствах знати сановитой
И хитрая работа
Араба-златобита
В чертогах с колоннадой из нефрита.
III
Все, что глупец ретивый
Расхваливает, не жалея пыла,
И льстец велеречивый
Возносит, мне не мило:
Нет чести в том, что правда осудила.
IV
Вниманье краснобая,
Любя покой, недорого ценю я:
Что пользы, уповая
На похвалу мирскую,
Радеть о бренном, о живом тоскуя?
V
О кручи и криницы!
О мой приют, всем миром позабытый!
По бурунам влачится
Мой челн полуразбитый,
Чтоб отдохнуть под вашею защитой.
VI
Счастливый, вольный, праздный,
Здесь не томлюсь докукою ночною:
Что в суете напрасной
С надменностью смешною
Тех, кто гордится кровью и мошною?
VII
Меня рассвет тревожит
Лишь птичьей трелью незамысловатой —
Пусть тех забота гложет,
Кто знатны и богаты,
Но мненья прочих почитают свято.
VIII
А я — как мне угодно
Живу и не страшусь косого взгляда,
От зависти свободный,
От страсти и разлада;
Что есть — мое, чужого мне не надо.
IX
Овражек под горою
Моей рукой под палисадник занят,
Там вешнею порою
Листву цветы румянят
И прочат плод, который не обманет.
X
И струйка ключевая,
Чтоб только быть с красою этой рядом,
Клокочет, изнывая,
И пенистым каскадом
Спешит с вершины, расходясь по грядам,
XI
Где, позабыв тревоги,
В корнях петляет умиротворенно,
Рассыпав по дороге
Лужайкою зеленой
Гвоздики, первоцвет и анемоны.
XII
Закат покоем дышит,
И ветер, все свежей и благовонней,
Так нежно лист колышет,
В масличной дремля кроне,
Что гонит мысль о золоте и троне.
XIII
Цепляться безрассудно
За лишний груз тем, кто выходит в море:
Непрочно ваше судно
И безутешно горе,
Когда ветра между собою в споре.
XIV
Разбитый шлюп кренится;
Все выше волны; небеса все круче;
Удар, слепит зарница —
И ни просвета в туче,
И полнится добычей вал кипучий.
XV
А мне того довольно,
Что мирно пью из скромного стакана,
Пусть роскошью застольной
За чашею чеканной
Кичится, кто не ведал урагана.
XVI
Пускай другие много-
Страдальные, пленясь неверной долей,
Терзаются тревогой
О славе и престоле, —
Я не ищу печали и неволи
XVII
И, лавром вечно юным
Увенчанный в покое потаенном,
Веду рукой по струнам
И благодарным звоном
Встречаю ночь, сходящую по склонам.
Луис де Леон
Перевод Бориса Дубина
