Стихотворение «Романс» испанского драматурга и поэта Лопе де Вега на испанском языке и в переводе на русский язык.
Romance
A mis soledades voy,
de mis soledades vengo,
porque para andar conmigo
me bastan mis pensamientos.
No sé qué tiene el aldea
donde vivo y donde muero,
que con venir de mí mismo,
no puedo venir más lejos.
Ni estoy bien ni mal conmigo;
mas dice mi entendimiento
que un hombre que todo es alma
está cautivo en su cuerpo.
Entiendo lo que me basta,
y solamente no entiendo
cómo se sufre a sí mismo
un ignorante soberbio.
De cuantas cosas me cansan,
fácilmente me defiendo;
pero no puedo guardarme
de los peligros de un necio.
Él dirá que yo lo soy,
pero con falso argumento;
que humildad y necedad
no caben en un sujeto.
La diferencia conozco,
porque en él y en mí contemplo
su locura en su arrogancia,
mi humildad en mi desprecio.
O sabe naturaleza
más que supo en este tiempo,
o tantos que nacen sabios
es porque lo dicen ellos.
«Sólo sé que no sé nada»,
dijo un filósofo, haciendo
la cuenta con su humildad,
adonde lo más es menos.
No me precio de entendido,
de desdichado me precio;
que los que no son dichosos,
¿cómo pueden ser discretos?
No puede durar el mundo,
porque dicen, y lo creo,
que suena a vidrio quebrado
y que ha de romperse presto.
Señales son del juicio
ver que todos le perdemos,
unos por carta de más,
otros por carta de menos.
Dijeron que antiguamente
se fue la verdad al cielo;
tal la pusieron los hombres,
que desde entonces no ha vuelto.
En dos edades vivimos
los propios y los ajenos:
la de plata los estraños,
y la de cobre los nuestros.
¿A quién no dará cuidado,
si es español verdadero,
ver los hombres a lo antiguo
y el valor a lo moderno?
Todos andan bien vestidos,
y quéjanse de los precios,
de medio arriba romanos,
de medio abajo romeros.
Dijo Dios que comería
su pan el hombre primero
en el sudor de su cara
por quebrar su mandamiento;
y algunos, inobedientes
a la vergüenza y al miedo,
con las prendas de su honor
han trocado los efectos.
Virtud y filosofía
peregrinan como ciegos;
el uno se lleva al otro,
llorando van y pidiendo.
Dos polos tiene la tierra,
universal movimiento,
la mejor vida el favor,
la mejor sangre el dinero.
Oigo tañer las campanas,
y no me espanto, aunque puedo,
que en lugar de tantas cruces
haya tantos hombres muertos.
Mirando estoy los sepulcros,
cuyos mármoles eternos
están diciendo sin lengua
que no lo fueron sus dueños.
¡Oh, bien haya quien los hizo!
Porque solamente en ellos
de los poderosos grandes
se vengaron los pequeños.
Fea pintan a la envidia;
yo confieso que la tengo
de unos hombres que no saben
quién vive pared en medio.
Sin libros y sin papeles,
sin tratos, cuentas ni cuentos,
cuando quieren escribir,
piden prestado el tintero.
Sin ser pobres ni ser ricos,
tienen chimenea y huerto;
no los despiertan cuidados,
ni pretensiones ni pleitos;
ni murmuraron del grande,
ni ofendieron al pequeño;
nunca, como yo, firmaron
parabién, ni Pascuas dieron.
Con esta envidia que digo,
y lo que paso en silencio,
a mis soledades voy,
de mis soledades vengo.
Lope de Vega (1562-1635)
Романс
Одиночеством к людям гонимый
Прихожу к одиночеству снова,
Ибо, кроме моих размышлений,
Не встречал я друга иного.
Что мне хрупкая оболочка?
Где живу я и умираю.
От себя я так отдалился,
Что вот-вот себя потеряю.
Мне с собою не сладко, не горько,
Но одно я постиг несомненно:
Человек — воплощение духа —
Как в тюрьме, в своем теле бренном.
Мне понятно многое в мире,
Одного не пойму до гроба,
Как безмозглый, спесивый невежда
Терпит собственную особу.
Я управлюсь с любой помехой,
Рад с любой докукой сразиться,
Но себя защитить не умею
От назойливого тупицы.
Он меня же ославит дурнем —
Ведь ему, говоря по чести,
Невдомек, что глупость и скромность
Не могли бы ужиться вместе.
Но различие между нами
Беспристрастное видит зренье:
Его глупость — в безмерной спеси
И моя разумность — в смиренье.
То ли в наше время природа
Изобилует мудрецами,
То ль они свой скромный рассудок
До небес превозносят сами.
Мудрый молвил: — Я знаю только
То, что я ничего не знаю,—
Величайшее с наименьшим
В беспримерном смиренье равняя.
Но себя я не чту премудрым,
Ибо чту себя несчастливым,
А когда и где неудачник
Обладал умом прозорливым?
Этот мир, должно быть, стеклянный,
Он надтреснут, и в час урочный
На осколки он разлетится,
Потому что стекло непрочно.
Нам порой говорит рассудок,
Что и мы уцелеем едва ли:
Картой меньше — и мы внакладе,
Картой больше — опять проиграли!
Говорят, что правда на небо
Вознеслась из нашей юдоли —
Постарались люди на совесть,
Чтоб она не вернулась боле.
Мы, испанцы, от прочих народов
Отделились чертой приметной:
Те живут в серебряном веке,
Нам на долю достался медный.
И какой настоящий испанец
С болью в сердце не видит ныне,
Что мужчины на вид все те же,
Только мужества нет и в помине!
………………………..
………………………..
………………………..
………………………..
Бог велел, чтобы хлеб свой насущный
Человек до скончанья света
Добывал в труде — потому что
Он презрел господни заветы.
А сегодня богоотступник
На кусок дармоеда презренный
Променял, не страшась позора,
Старой чести залог бесценный.
И теперь Добродетель и Мудрость,
Как слепцы в бесприютном скитаиье,
Ковыляют, держась друг за друга,
Со слезами прося подаянья.
Есть два полюса в этом мире,
Два магнита для всякого сброда:
Покровительство (вместо счастья),
Деньги (вместо знатного рода).
Слышу колокол похоронный,
Но не вздрогну, мыслью объятый,
Что крестов на погосте столько,
Сколько было людей когда-то.
Вижу мраморные надгробья,
Возвещающие в печали
Не о том, чем покойники были,
А о том, чем они не бывали.
Правы авторы эпитафий —
Только здесь убогий и сирый
Наконец торжество обретает
Над князьями этого мира.
Говорят, недостойна зависть;
Грешен я — она мне знакома:
Зависть к тем, кому дела нету,
Что творится за стенами дома.
Нет у них ни книг, ни записок,
Нет бумаги в шкафу ни листочка,
За чернильницей ходят к соседу,
Если надо черкнуть две строчки.
Ни бедны они, ни богаты:
Есть очаг и похлебка в миске;
Не мешают им спать заботы,
Искательства, происки, иски;
Не злословят они о сильных,
Не питают к слабым презренья,
Никогда на праздник не пишут
Покровителям поздравленья.
С этой завистью неразлучен,
Никому не промолвив слова,
Одиночеством к людям гонимый,
Прихожу к одиночеству снова.
Лопе де Вега
Перевод М. Квятковской
