* * *
Ni en este monte, este aire, ni este río
Corre fiera, vuela ave, pece nada,
De quien con atención no sea escuchada
La triste voz del triste llanto mío;
Y aunque en la fuerza sea del estío
Al viento mi querella encomendada,
Cuando a cada cual de ellos más le agrada
Fresca cueva, árbol verde, arroyo frío,
A compasión movidos de mi llanto,
Dejan la sombra, el ramo y la hondura,
Cual ya por escuchar el dulce canto
De aquel que, de Strimón en la espesura,
Los suspendía cien mil veces. ¡Tanto
Puede mi mal, y pudo su dulzura!
Luis de Góngora (1561-1627)
* * *
Не прячет лес, ни воздух, ни ручей
такого зверя, птицы или рыбы,
что без участья услыхать мог ли бы
печальный голос жалобы моей;
пусть в этот час, в разгаре летних дней,
ни от кого не жду ответа, ибо
прохлада грота, и ветвей изгибы,
и свежесть волн манят всего сильней, —
но и теперь, мои заслыша стоны,
оставя тень, и ветвь, и глубь ручья,
собрались твари, полны состраданья;
так собирал их на брегах Стримона
певец великий; верно, боль моя
могуча, как его очарованье.
Луис де Гонгора
Перевод М. Квятковской