Luís de Camões «Os Lusíadas. Canto Terceiro»

Os Lusíadas

Canto Terceiro

1
Agora tu, Calíope, me ensina
O que contou ao Rei o ilustre Gama:
Inspira imortal canto e voz divina
Neste peito mortal, que tanto te ama.
Assim o claro inventor da Medicina,
De quem Orfeu pariste, ó linda Dama,
Nunca por Dafne, Clície ou Leucotoe,
Te negue o amor devido, como soe.

2
Põe tu, Ninfa, em efeito meu desejo,
Como merece a gente Lusitana;
Que veja e saiba o mundo que do Tejo
O licor de Aganipe corre e mana.
Deixa as flores de Pindo, que já vejo
Banhar-me Apolo na água soberana;
Senão direi que tens algum receio,
Que se escureça o teu querido Orfeio.

3
Prontos estavam todos escutando
O que o sublime Gama contaria,
Quando, depois de um pouco estar cuidando,
Alevantando o rosto, assim dizia:
«Mandas-me, ó Rei, que conte declarando
De minha gente a grão genealogia:
Não me mandas contar estranha história,
Mas mandas-me louvar dos meus a glória.

4
«Que outrem possa louvar esforço alheio,
Cousa é que se costuma e se deseja;
Mas louvar os meus próprios, arreceio
Que louvor tão suspeito mal me esteja;
E para dizer tudo, temo e creio,
Que qualquer longo tempo curto seja:
Mas, pois o mandas, tudo se te deve,
Irei contra o que devo, e serei breve.

5
«Além disso, o que a tudo enfim me obriga,
É não poder mentir no que disser,
Porque de feitos tais, por mais que diga,
Mais me há-de ficar inda por dizer.
Mas, porque nisto a ordens leve e siga,
Segundo o que desejas de saber,
Primeiro tratarei da larga terra,
Depois direi da sanguinosa guerra.

6
«Entre a Zona que o Cancro senhoreia,
Meta setentrional do Sol luzente,
E aquela que por fria se arreceia
Tanto, como a do meio por ardente,
Jaz a soberba Europa, a quem rodeia,
Pela parte do Areturo, e do Ocidente,
Com suas salsas ondas o Oceano,
E pela Austral o mar Mediterrano.

7
«Da parte donde o dia vem nascendo,
Com Ásia se avizinha; mas o rio
Que dos montes Rifeios vai correndo,
Na alagoa Meotis, curvo o frio,
As divide: e o mar que, fero e horrendo,
Viu dos Gregos o irado senhorio,
Onde agora de Tróia triunfante
Não vê mais que a memória o navegante.

8
«Lá onde mais debaixo está do Pólo,
Os montes Hiperbóreos aparecem,
E aqueles onde sempre sopra Eolo,
E co’o nome, dos sopros se enobrecem.
Aqui tão pouca força tem de Apolo
Os raios que no mundo resplandecem,
Que a neve está contido pelos montes,
Gelado o mar, geladas sempre as fontes.

9
«Aqui dos Citas grande quantidade
Vivem, que antigamente grande guerra
Tiveram, sobre a humana antiguidade,
Co’os que tinham então a Egípcia terra;
Mas quem tão fora estava da verdade,
(Já que o juízo humano tanto erra)
Para que do mais certo se informara,
Ao campo Damasceno o perguntara.

10
«Agora nestas partes se nomeia
A Lápia fria, a inculta Noruega,
Escandinávia Ilha, que se arreia
Das vitórias que Itália não lhe nega.
Aqui, enquanto as águas não refreia
O congelado inverno, se navega
Um braço do Sarmático Oceano
Pelo Brúsio, Suécio e frio Dano.

11
«Entre este mar e o Tánais vive estranha
Gente: Rutenos, Moscos e Livónios,
Sármatas outro tempo; e na montanha
Hircínia os Marcomanos são Polónios.
Sujeitos ao Império de Alemanha
São Saxones, Boêmios e Panónios,
E outras várias nações, que o Reno frio
Lava, e o Danúbio, Amasis e Albis rio.

12
«Entre o remoto Istro e o claro Estreito,
Aonde Hele deixou co’o nome a vida,
Estão os Traces de robusto peito,
Do fero Marte pátria tão querida,
Onde, colo Hemo, o Ródope sujeito
Ao Otomano está, que submetida
Bizâncio tem a seu serviço indino:
Boa injúria do grande Constantino!

13
«Logo de Macedónia estão as gentes,
A quem lava do Axio a água fria;
E vós também, ó terras excelentes
Nos costumes, engenhos e ousadia,
Que criastes os peitos eloquentes
E os juízos de alta fantasia,
Com quem tu, clara Grécia, o Céu penetras,
E não menos por armas, que por letras.

14
«Logo os Dálmatas vivem; e no seio,
Onde Antenor já muros levantou,
A soberba Veneza está no meio
Das águas, que tão baixa começou.
Da terra um braço vem ao mar, que cheio
De esforço, nações várias sujeitou,
Braço forte, de gente sublimada,
Não menos nos engenhos, que na espada.

15
«Em torno o cerca o Reino Neptunino,
Co’os muros naturais por outra parte;
Pelo meio o divide o Apenino,
Que tão ilustre fez o pátrio Marte;
Mas depois que o Porteiro tem divino,
Perdendo o esforço veio, e bélica arte;
Pobre está já de antiga potestade:
Tanto Deus se contenta de humildade!

16
«Gália ali se verá que nomeada
Co’os Cesáreos triunfos foi no mundo,
Que do Séquana e Ródano é regada,
E do Giruna frio e Reno fundo.
Logo os montes da Ninfa sepultada
Pirene se alevantam, que segundo
Antiguidades contam, quando arderam,
Rios de ouro e de prata então correram.

17
«Eis aqui se descobre a nobre Espanha,
Como cabeça ali de Europa toda,
Em cujo senhorio o glória estranha
Muitas voltas tem dado a fatal roda;
Mas nunca poderá, com força ou manha,
A fortuna inquieta pôr-lhe noda,
Que lhe não tire o esforço e ousadia
Dos belicosos peitos que em si cria.

18
«Com Tingitânia entesta, e ali parece
Que quer fechar o mar Mediterrano,
Onde o sabido Estreito se enobrece
Co’o extremo trabalhado Tebano.
Com nações diferentes se engrandece,
Cercadas com as ondas do Oceano;
Todas de tal nobreza e tal valor,
Que qualquer delas cuida que é melhor.

19
«Tem o Tarragonês, que se fez claro
Sujeitando Parténope inquieta;
O Navarro, as Astúrias, que reparo
Já foram contra a gente Mahometa;
Tem o Galego cauto, e o grande e raro
Castelhano, a quem fez o seu Planeta
Restituidor de Espanha e senhor dela,
Bétis, Lião, Granada, com Castela.

20
«Eis aqui, quase cume da cabeça
De Europa toda, o Reino Lusitano,
Onde a terra se acaba e o mar começa,
E onde Febo repousa no Oceano.
Este quis o Céu justo que floresça
Nas armas contra o torpe Mauritano,
Deitando-o de si fora, e lá na ardente
África estar quieto o não consente.

22
«Esta é a ditosa pátria minha amada,
A qual se o Céu me dá que eu sem perigo
Torne, com esta empresa já acabada,
Acabe-se esta luz ali comigo.
Esta foi Lusitânia, derivada
De Luso, ou Lisa, que de Baco antigo
Filhos foram, parece, ou companheiros,
E nela então os Íncolas primeiros.

22
«Desta o pastor nasceu, que no seu nome
Se vê que de homem forte os feitos teve;
Cuja fama ninguém virá que dome,
Pois a grande de Roma não se atreve.
Esta, o velho que os filhos próprios come
Por decreto do Céu, ligeiro e leve,
Veio a fazer no mundo tanta parte,
Criando-a Reino ilustre; e foi desta arte:

23
«Um Rei, por nome Afonso, foi na Espanha,
Que fez aos Sarracenos tanta guerra,
Que por armas sanguinas, força e manha,
A muitos fez perder a vida o a terra;
Voando deste Rei a fama estranha
Do Herculano Calpe à Cáspia serra,
Muitos, para na guerra esclarecer-se,
Vinham a ele e à morte oferecer-se.

24
«E com um amor intrínseco acendidos
Da Fé, mais que das honras populares,
Eram de várias terras conduzidos,
Deixando a pátria amada e próprios lares.
Depois que em feitos altos e subidos
Se mostraram nas armas singulares,
Quis o famoso Afonso que obras tais
Levassem prémio digno e dons iguais.

25
«Destes Anrique, dizem que segundo
Filho de um Rei de Ungria exprimentado,
Portugal houve em sorte, que no mundo
Então não era ilustre nem prezado;
E, para mais sinal d’amor profundo,
Quis o Rei Castelhano, que casado
Com Teresa, sua filha, o Conde fosse;
E com ela das terras tornou posse.

26
«Este, depois que contra os descendentes
Da escrava Agar vitórias grandes teve,
Ganhando muitas terras adjacentes,
Fazendo o que a seu forte peito deve,
Em prémio destes feitos excelentes,
Deu-lhe o supremo Deus, em tempo breve,
Um filho, que ilustrasse o nome ufano
Do belicoso Reino Lusitano.

27
«Já tinha vindo Anrique da conquista
Da cidade Hierosólima sagrada,
E do Jordão a areia tinha vista,
Que viu de Deus a carne em si lavada;
Que não tendo Gotfredo a quem resista,
Depois de ter Judeia sojugada,
Muitos, que nestas guerras o ajudaram,
Para seus senhorios se tornaram;

28
«Quando chegado ao fim de sua idade,
O forte e famoso Úngaro estremado,
Forçado da fatal necessidade,
O espírito deu a quem lhe tinha dado,
Ficava o filho em tenra mocidade,
Em quem o pai deixava seu traslado,
Que do mundo os mais fortes igualava;
Que de tal pai tal filho se esperava.

29
«Mas o velho rumor, não sei se errado,
Que em tanta antiguidade não há certeza,
Conta que a mãe, tomando todo o estado,
Do segundo himeneu não se despreza.
O filho órfão deixava deserdado,
Dizendo que nas terras a grandeza
Do senhorio todo só sua era,
Porque, para casar, seu pai lhes dera.

30
«Mas o Príncipe Afonso, que desta arte
Se chamava, do avô tomando o nome,
Vendo-se em suas terras não ter parte,
Que a mãe, com seu marido, as manda e come,
Fervendo-lhe no peito o duro Marte,
Imagina consigo como as tome.
Revolvidas as causas no conceito,
Ao propósito firme segue o efeito.

31
«De Guimarães o campo se tingia
Co’o sangue próprio da intestina guerra,
Onde a mãe, que tão pouco o parecia,
A seu filho negava o amor e a terra.
Com ele posta em campo já se via;
E não vê a soberba o muito que erra
Contra Deus, contra o maternal amor;
Mas nela o sensual era maior.

32
«Ó Progne crua! ó mágica Medeia!
Se em vossos próprios filhos vos vingais
Da maldade dos pais, da culpa alheia,
Olhai que inda Teresa peca mais:
Incontinência má, cobiça feia,
São as causas deste erro principais:
Cila, por uma, mata o velho pai,
Esta, por ambas, contra o filho vai.

33
«Mas já o Príncipe claro o vencimento
Do padrasto e da iníqua mãe levava;
Já lhe obedece a terra num momento,
Que primeiro contra ele pelejava.
Porém, vencido de ira o entendimento,
A mãe em ferros ásperos atava;
Mas de Deus foi vingada em tempo breve:
Tanta veneração aos pais se deve!

34
«Eis se ajunta o soberbo Castelhano,
Para vingar a injúria de Teresa,
Contra o tão raro em gente Lusitano,
A quem nenhum trabalho agrava ou pesa.
Em batalha cruel o peito humano,
Ajudado da angélica defesa,
Não só contra tal fúria se sustenta,
Mas o inimigo aspérrimo afugenta.

35
«Não passa muito tempo, quando o forte
Príncipe em Guimarães está cercado
De infinito poder; que desta sorte
Foi refazer-se o inimigo magoado;
Mas, com se oferecer à dura morte
O fiel Egas amo, foi livrado;
Que de outra arte pudera ser perdido,
Segundo estava mal apercebido.

36
«Mas o leal vassalo, conhecendo
Que seu senhor não tinha resistência,
Se vai ao Castelhano, prometendo
Que ele faria dar-lhe obediência.
Levanta o inimigo o cerco horrendo,
Fiado na promessa e consciência
De Egas Moniz; mas não consente o peito
Do moço ilustre a outrem ser sujeito.

37
«Chegado tinha o prazo prometido,
Em que o Rei Castelhano já aguardava
Que o Príncipe, a seu mando sometido,
Lhe desse a obediência que esperava.
Vendo Egas que ficava fementido,
O que dele Castela não cuidava,
Determina de dar a doce vida
A troco da palavra mal cumprida.

38
«E com seus filhos e mulher se parte
A alevantar com eles a fiança,
Descalços e despidos, de tal arte,
Que mais move a piedade que a vingança.
— «Se pretendes, Rei alto, de vingar-te
De minha temerária confiança,
Dizia, eis aqui venho oferecido
A te pagar, co’a vida, o prometido.

39
«Vês aqui trago as vidas inocentes
Dos filhos sem pecado e da consorte;
Se a peitos generosos e excelentes,
Dos fracos satisfaz a fera morte.
Vês aqui as mãos e a língua delinquentes:
Nelas sós exprimenta toda a sorte
De tormentos, de mortes, pelo estilo
De Cínis e do touro de Perilo»! —

40
«Qual diante do algoz o condenado,
Que já na vida a morte tem bebido,
Põe no cepo a garganta, e já entregado
Espera pelo golpe tão temido:
Tal diante do Príncipe indinado,
Egas estava a tudo oferecido.
Mas o Rei, vendo a estranha lealdade,
Mais pôde, enfim, que a ira a piedade.

41
» Ó grão fidelidade Portuguesa,
De vassalo, que a tanto se obrigava!
Que mais o Persa fez naquela empresa,
Onde rosto e narizes se cortava?
Do que ao grande Dario tanto pesa,
Que mil vezes dizendo suspirava,
Que mais o seu Zopiro são prezara,
Que vinte Babilónias que tomara.

42
Mas já o Príncipe Afonso aparelhava
O Lusitano exército ditoso,
Contra o Mouro que as terras habitava
D’além do claro Tejo deleitoso;
Já no campo de Ourique se assentava
O arraial soberbo e belicoso,
Defronte do inimigo Sarraceno,
Posto que em força e gente tão pequeno.

43
«Em nenhuma outra cousa confiado,
Senão no sumo Deus, que o Céu regia,
Que tão pouco era o povo batizado,
Que para um só cem Mouros haveria.
Julga qualquer juízo sossegado
Por mais temeridade que ousadia,
Cometer um tamanho ajuntamento,
Que para um cavaleiro houvesse cento.

44
«Cinco Reis Mouros são os inimigos,
Dos quais o principal Ismar se chama;
Todos exprimentados nos perigos
Da guerra, onde se alcança a ilustre fama.
Seguem guerreiras damas seus amigos,
Imitando a formosa e forte Dama,
De quem tanto os Troianos se ajudaram,
E as que o Termodonte já gostaram.

45
«A matutina luz serena e fria,
As estrelas do Pólo já apartava,
Quando na Cruz o Filho de Maria,
Amostrando-se a Afonso, o animava.
Ele, adorando quem lhe aparecia,
Na Fé todo inflamado assim gritava:
— «Aos infiéis, Senhor, aos infiéis,
E não a mim, que creio o que podeis!»

46
«Com tal milagre os ânimos da gente
Portuguesa inflamados, levantavam
Por seu Rei natural este excelente
Príncipe, que do peito tanto amavam;
E diante do exército potente
Dos imigos, gritando o céu tocavam,
Dizendo em alta voz: — «Real, real,
Por Afonso alto Rei de Portugal.»

47
«Qual co’os gritos e vozes incitado,
Pela montanha o rábido Moloso,
Contra o touro remete, que fiado
Na força está do corno temeroso:
Ora pega na orelha, ora no lado,
Latindo mais ligeiro que forçoso,
Até que enfim, rompendo-lhe a garganta,
Do bravo a força horrenda se quebranta:

48
«Tal do Rei novo o estâmago acendido
Por Deus e pelo povo juntamente,
O Bárbaro comete apercebido,
Co’o animoso exército rompente.
Levantam nisto os perros o alarido
Dos gritos, tocam a arma, ferve a gente,
As lanças e arcos tomam, tubas soam,
Instrumentos de guerra tudo atroam.

49
«Bem como quando a flama, que ateada
Foi nos áridos campos (assoprando
O sibilante Bóreas) animada
Co’o vento, o seco mato vai queimando;
A pastoral companha, que deitada
Co’o doce sono estava, despertando
Ao estridor do fogo que se ateia,
Recolhe o fato, e foge para a aldeia:

50
«Desta arte o Mouro atónito e torvado,
Toma sem tento as armas mui depressa;
Não foge; mas espera confiado,
E o ginete belígero arremessa.
O Português o encontra denodado,
Pelos peitos as lanças lhe atravessa:
Uns caem meios mortos, e outros vão
A ajuda convocando do Alcorão.

51
«Ali se vêem encontros temerosos,
Para se desfazer uma alta serra,
E os animais correndo furiosos
Que Neptuno amostrou ferindo a terra.
Golpes se dão medonhos e forçosos;
Por toda a parte andava acesa a guerra:
Mas o de Luso arnês, couraça e malha
Rompe, corta, desfaz, abola e talha.

52
«Cabeças pelo campo vão saltando
Braços, pernas, sem dono e sem sentido;
E doutros as entranhas palpitando,
Pálida a cor, o gesto amortecido.
Já perde o campo o exército nefando;
Correm rios de sangue desparzido,
Com que também do campo a cor se perde,
Tornado carmesi de branco e verde.

53
«Já fica vencedor o Lusitano,
Recolhendo os troféus e presa rica;
Desbaratado e roto o Mauro Hispano,
Três dias o grão Rei no campo fica.
Aqui pinta no branco escudo ufano,
Que agora esta vitória certifica,
Cinco escudos azuis esclarecidos,
Em sinal destes cinco Reis vencidos,

54
«E nestes cinco escudos pinta os trinta
Dinheiros por que Deus fora vendido,
Escrevendo a memória em vária tinta,
Daquele de quem foi favorecido.
Em cada uni dos cinco, cinco pinta,
Porque assim fica o número cumprido,
Contando duas vezes o do meio,
Dos cinco azuis, que em cruz pintando veio.

55
«Passado já algum tempo que passada
Era esta grão vitória, o Rei subido
A tomar vai Leiria, que tomada
Fora, mui pouco havia, do vencido.
Com esta a forte Arronches sojugada
Foi juntamente, e o sempre enobrecido
Scalabicastro, cujo campo ameno,
Tu, claro Tejo, regas tão sereno.

56
«A estas nobres vilas sometidas,
Ajunta também Mafra, em pouco espaço,
E nas serras da Lua conhecidas,
Sojuga a fria Sintra o duro braço;
Sintra, onde as Naiades, escondidas
Nas fontes, vão fugindo ao doce laço,
Onde Amor as enreda brandamente,
Nas águas acendendo fogo ardente.

57
«E tu, nobre Lisboa, que no Mundo
Facilmente das outras és princesa,
Que edificada foste do facundo,
Por cujo engano foi Dardânia acesa;
Tu, a quem obedece o mar profundo,
Obedeceste à força Portuguesa,
Ajudada também da forte armada,
Que das Boreais partes foi mandada.

58
«Lá do Germânico Albis, e do Rene,
E da fria Bretanha conduzidos,
A destruir o povo Sarraceno,
Muitos com tensão santa eram partidos.
Entrando a boca já do Tejo ameno,
Co’o arraial do grande Afonso unidos,
Cuja alta fama então subia aos Céus,
Foi posto cerco tos muros Ulisseus.

59
«Cinco vezes a Lua se escondera,
E outras tantas mostrara cheio o rosto,
Quando a cidade entrada se rendera
Ao duro cerco, que lhe estava posto.
Foi a batalha tão sanguina e fera,
Quanto obrigava o firme pressuposto
De vencedores ásperos e ousados,
E de vencidos já desesperados.

60
«Desta arte enfim tomada se rendeu
Aquela que, nos tempos já passados,
A grande força nunca obedeceu
Dos frios povos Cíticos ousados,
Cujo poder a tanto se estendeu
Que o Ibero o viu e o Tejo amedrontados;
E enfim co’o Bétis tanto alguns puderam
Que à terra de Vandália nome deram.

61
«Que cidade tão forte por ventura
Haverá que resista, se Lisboa
Não pôde resistir à força dura
Da gente, cuja fama tanto voa?
Já lhe obedece toda a Estremadura,
Óbidos, Alenquer, por onde soa
O tom das frescas águas, entre as pedras,
Que murmurando lava, e Torres Vedras.

62
«E vós também, ó terras Transtaganas,
Afamadas co’o dom da flava Ceres,
Obedeceis às forças mais que humanas,
Entregando-lhe os muros e os poderes.
E tu, lavrador Mouro, que te enganas,
Se sustentar a fértil terra queres;
Que Elvas, e Moura, e Serpa conhecidas,
E Alcácere-do-Sal estão rendidas.

63
«Eis a nobre Cidade, certo assento
Do rebelde Sertório antigamente,
Onde ora as águas nítidas de argento
Vem sustentar de longo a terra e a gente,
Pelos arcos reais, que cento e cento
Nos ares se alevantam nobremente,
Obedeceu por meio e ousadia
De Giraldo, que medos não temia.

64
«Já na cidade Beja vai tomar
Vingança de Trancoso destruída
Afonso, que não sabe sossegar,
Por estender co’a fama a curta vida.
Não se lhe pode muito sustentar
A cidade; mas sendo já rendida,
Em toda a cousa viva a gente irada
Provando os fios vai da dura espada.

65
«Com estas sojugada foi Palmela,
E a piscosa Cezimbra, e juntamente,
Sendo ajudado mais de sua estrela,
Desbarata um exército potente:
Sentiu-o a vila, e viu-o a serra dela,
Que a socorrê-la vinha diligente
Pela fralda da serra, descuidado
Do temeroso encontro inopinado.

66
«O Rei de Badajoz era alto Mouro,
Com quatro mil cavalos furiosos,
Inúmeros peões, d’armas e de ouro
Guarnecidos, guerreiros e lustrosos.
Mas, qual no mês de Maio o bravo touro,
Co’os ciúmes da vaca, arreceosos,
Sentindo gente o bruto e cego amante
Salteia o descuidado caminhante:

67
«Desta arte Afonso súbito mostrado
Na gente dá, que passa bem segura,
Fere, mata, derriba denodado;
Foge o Rei Mouro, e só da vida cura.
Dum pânico terror todo assombrado,
Só de segui-lo o exército procura;
Sendo estes que fizeram tanto abalo
Não mais que só sessenta de cavalo.

68
«Logo segue a vitória sem tardança
O grão Rei incansábil, ajuntando
Gentes de todo o Reino, cuja usança
Era andar sempre terras conquistando.
Cercar vai Badajoz, e logo alcança
O fim de seu desejo, pelejando
Com tanto esforço, e arte, e valentia,
Que a fez fazer às outras companhia.

69
«Mas o alto Deus, que para longe guarda
O castigo daquele que o merece,
Ou, para que se emende, às vezes tarda,
Ou por segredos que homem não conhece,
Se até que sempre o forte Rei resguarda
Dos perigos a que ele se oferece;
Agora lhe não deixa ter defesa
Da maldição da mãe que estava presa.

70
«Que estando na cidade, que cercara,
Cercado nela foi dos Lioneses,
Porque a conquista dela lhe tomara,
De Lião sendo, e não dos Portugueses.
A pertinácia aqui lhe custa cara,
Assim como acontece muitas vezes,
Que em ferros quebra as pernas, indo aceso
A batalha, onde foi vencido e preso.

71
«Ó famoso Pompeio, não te pene
De teus feitos ilustres a ruína,
Nem ver que a justa Némesis ordene
Ter teu sogro de ti vitória dina,
Posto que o frio Fásis, ou Siene,
Que para nenhum cabo a sombra inclina,
O Bootes gelado e a linha ardente,
Temessem o teu nome geralmente.

72
«Posto que a rica Arábia e que os ferozes
Eníocos e Colcos, cuja fama
O Véu dourado estende, e os Capadoces,
E Judeia, que um Deus adora e ama,
E que os moles Sofenos, e os atroces
Cilícios, com a Arménia, que derrama
As águas dos dous rios, cuja fonte
Está noutro mais alto e santo monte;

73
«E posto enfim que desde o mar de Atlante
Até o Cítico Tauro monte erguido,
Já vencedor te vissem, não te espanto
Se o campo Emátio só te viu vencido,
Porque Afonso verás, soberbo e ovante,
Tudo render-se ser depois rendido.
Assim o quis o conselho alto e celeste,
Que vença o sogro a ti, e o genro a este.

74
«Tornado o Rei sublime finalmente,
Do divino Juízo castigado,
Depois que em Santarém soberbamente
Em vão dos Sarracenos foi cercado,
E depois que do mártire Vicente
O santíssimo corpo venerado
Do Sacro Promontório conhecido
A cidade Ulisseia foi trazido;

75
«Porque levasse avante seu desejo,
Ao forte filho manda o lasso velho
Que às terras se passasse d’Alentejo,
Com gente e co’o belígero aparelho.
Sancho, d’esforço o d’ânimo sobejo,
Avante passa, e faz correr vermelho
O rio que Sevilha vai regando,
Co’o sangue Mauro, bárbaro e nefando.

76
«E com esta vitória cobiçoso,
Já não descansa o moço até que veja
Outro estrago como este, temeroso,
No Bárbaro que tem cercado Beja.
Não tarda muito o Príncipe ditoso
Sem ver o fim daquilo que deseja.
Assim estragado o Mouro, na vingança
De tantas perdas põe sua esperança.

77
«Já se ajuntam do monte a quem Medusa
O corpo fez perder, que teve o Céu;
Já vem do promontório de Ampelusa
E do Tinge, que assento foi de Anteu.
O morador de Abila não se escusa,
Que também com suas armas se moveu,
Ao som da Mauritana e ronca tuba,
Todo o Reino que foi do nobre Juba.

78
«Entrava com toda esta companhia
O Miralmomini em Portugal;
Treze Reis mouros leva de valia,
Entre os quais tem o ceptro imperial;
E assim fazendo quanto mal podia,
O que em partes podia fazer mal,
Dom Sancho vai cercar em Santarém;
Porém não lhe sucede muito bem.

79
«Dá-lhe combates ásperos, fazendo
Ardis de guerra mil o Mouro iroso;
Não lhe aproveita já trabuco horrendo,
Mina secreta, aríete forçoso:
Porque o filho de Afonso não perdendo
Nada do esforço e acordo generoso,
Tudo provê com ânimo e prudência;
Que em toda a parte há esforço e resistência.

80
«Mas o velho, a quem tinham já obrigado
Os trabalhosos anos ao sossego,
Estando na cidade, cujo prado
Enverdecem as águas do Mondego,
Sabendo como o filho está cercado
Em Santarém do Mauro povo cego,
Se parte diligente da cidade;
Que não perde a presteza co’a idade.

81
«E co’a famosa gente à guerra usada
Vai socorrer o filho; e assim ajuntados,
A Portuguesa fúria costumada
Em breve os Mouros tem desbaratados.
A campina, que toda está coalhada
De marlotas, capuzes variados,
De cavalos, jaezes, presa rica,
De seus senhores mortos cheia fica.

82
«Logo todo o restante se partiu
De Lusitânia, postos em fugida;
O Miralmomini só não fugiu,
Porque, antes de fugir, lhe foge a vida.
A quem lhe esta vitória permitiu
Dão louvores e graças sem medida:
Que em casos tão estranhos claramente
Mais peleja o favor de Deus que a gente.

83
«De tamanhas vitórias triunfava
O velho Afonso , Príncipe subido,
Quando, quem tudo enfim vencendo andava,
Da larga e muita idade foi vencido.
A pálida doença lhe tocava
Com fria mão o corpo enfraquecido;
E pagaram seus anos deste jeito
A triste Libitina seu direito.

84
«Os altos promontórios o choraram,
E dos rios as águas saudosas
Os semeados campos alagaram
Com lágrimas correndo piedosas.
Mas tanto pelo mundo se alargaram
Com faina suas obras valerosas,
Que sempre no seu Reino chamarão
«Afonso, Afonso» os ecos, mas em vão.

85
«Sancho, forte mancebo, que ficara
Imitando seu pai na valentia,
E que em sua vida já se exprimentara,
Quando o Bétis de sangue se tingia,
E o bárbaro poder desbaratara
Do Ismaelita Rei de Andaluzia;
E mais quando os que Beja em vão cercaram,
Os golpes de seu braço em si provaram;

86
«Depois que foi por Rei alevantado,
Havendo poucos anos que reinava,
A cidade de Silves tem cercado,
Cujos campos o bárbaro lavrava.
Foi das valentes gentes ajudado
Da Germânica armada que passava,
De armas fortes e gente apercebida,
A recobrar Judeia já perdida.

87
«Passavam a ajudar na santa empresa
O roxo Federico, que moveu
O poderoso exército em defesa
Da cidade onde Cristo padeceu,
Quando Guido, co’a gente em sede acesa,
Ao grande Saladino se rendeu,
No lugar onde aos Mouros sobejavam
As águas que os de Guido desejavam.

88
«Mas a formosa armada, que viera
Por contraste de vento àquela parte,
Sancho quis ajudar na guerra fera,
Já que em serviço vai do santo Marte.
Assim como a seu pai acontecera
Quando tomou Lisboa, da mesma arte
Do Germano ajudado Silves toma,
E o bravo morador destrue e doma.

89
«E se tantos troféus do Mahometa
Alevantando vai, também do forte
Lionês não consente estar quieta
A terra, usada aos casos de Mavorte,
Até que na cerviz seu jugo meta
Da soberba Tui, que a mesma sorte
Viu ter a muitas vilas suas vizinhas,
Que, por armas, tu, Sancho, humildes tinhas.

90
«Mas entre tantas palmas salteado
Da temerosa morte, fica herdeiro
Um filho seu, de todos estimado,
Que foi segundo Afonso, e Rei terceiro.
No tempo deste, aos Mouros foi tomado
Alcácere-do-Sal por derradeiro;
Porque dantes os Mouros o tomaram,
Mas agora estruídos o pagaram.

91
«Morto depois Afonso, lhe sucede
Sancho segundo, manso e descuidado,
Que tanto em seus descuidos se desmede,
Que de outrem, quem mandava, era mandado.
De governar o Reino, que outro pede,
Por causa dos privados foi privado,
Porque, como por eles se regia,
Em todos os seus vícios consentia.

92
«Não era Sancho, não, tão desonesto
Como Nero, que um moço recebia
Por mulher, e depois horrendo incesto
Com a mãe Agripina cometia;
Nem tão cruel às gentes e molesto,
Que a cidade queimasse onde vivia,
Nem tão mau como foi Heliogabalo,
Nem como o mole Rei Sardanapalo.

93
«Nem era o povo seu tiranizado,
Como Sicília foi de seus tiranos;
Nem tinha como Fálaris achado
Gênero de tormentos inumanos;
Mas o Reino, de altivo e costumado
A senhores em tudo soberanos,
A Rei não obedece, nem consente,
Que não for mais que todos excelente.

94
«Por esta causa o Reino governou
O Conde Bolonhês, depois alçado
Por Rei, quando da vida se apartou
Seu irmão Sancho, sempre ao ócio dado.
Este, que Afonso o bravo, se chamou,
Depois de ter o Reino segurado,
Em dilatá-lo cuida, que em terreno
Não cabe o altivo peito, tão pequeno.

95
«Da terra dos Algarves, que lhe fora
Em casamento dada, grande parte
Recupera co’o braço, e deita fora
O Mouro, mal querido já de Marte.
Este de todo fez livre e senhora
Lusitânia, com força e bélica arte;
E acabou de oprimir a nação forte,
Na terra que aos de Luso coube em sorte.

96
«Eis depois vem Dinis, que bem parece
Do bravo Afonso estirpe nobre e dina,
Com quem a fama grande se escurece
Da liberalidade Alexandrina.
Com este o Reino próspero florece
(Alcançada já a paz áurea divina)
Em constituições, leis e costumes,
Na terra já tranquila claros lumes.

97
«Fez primeiro em Coimbra exercitar-se
O valeroso ofício de Minerva;
E de Helicona as Musas fez passar-se
A pisar do Monde-o a fértil erva.
Quanto pode de Atenas desejar-se,
Tudo o soberbo Apolo aqui reserva.
Aqui as capelas dá tecidas de ouro,
Do bácaro e do sempre verde louro.

98
«Nobres vilas de novo edificou
Fortalezas, castelos mui seguros,
E quase o Reino todo reformou
Com edifícios grandes, e altos muros.
Mas depois que a dura Átropos cortou
O fio de seus dias já maduros,
Ficou-lhe o filho pouco obediente,
Quarto Afonso, mas forte e excelente.

99
«Este sempre as soberbas Castelhanas
Co’o peito desprezou firme e sereno,
Porque não é das forças Lusitanas,
Temer poder maior, por mais pequeno.
Mas porém, quando as gentes Mauritanas,
A possuir o Hespérico terreno
Entraram pelas terras de Castela,
Foi o soberbo Afonso a socorrê-la.

100
«Nunca com Semirâmis gente tanta
Veio os campos idáspicos enchendo,
Nem Atila, que Itália toda espanta,
Chamando-se de Deus açoute horrendo,
Gótica gente trouxe tanta, quanta
Do Sarraceno bárbaro estupendo,
Co’o poder excessivo de Granada,
Foi nos campos Tartésios ajuntada.

101
«E vendo o Rei sublime Castelhano
A força inexpugnábil, grande e forte,
Temendo mais o fim do povo hispano,
Já perdido uma vez, que a própria morte,
Pedindo ajuda ao forte Lusitano,
Lhe mandava a caríssima consorte,
Mulher de quem a manda, e filha amada
Daquele a cujo Reino foi mandada.

102
«Entrava a formosíssima Maria
Pelos paternais paços sublimados,
Lindo o gesto, mas fora de alegria,
E seus olhos em lágrimas banhados;
Os cabelos angélicos trazia
Pelos ebúrneos ombros espalhados:
Diante do pai ledo, que a agasalha,
Estas palavras tais, chorando, espalha:

103
— «Quantos povos a terra produziu
De África toda, gente fera e estranha,
O grão Rei de Marrocos conduziu
Para vir possuir a nobre Espanha:
Poder tamanho junto não se viu,
Depois que o salso mar a terra banha.
Trazem ferocidade, e furor tanto,
Que a vivos medo, e a mortos faz espanto.

104
— «Aquele que me deste por marido,
Por defender sua terra amedrontada,
Co’o pequeno poder, oferecido
Ao duro golpe está da Maura espada;
E se não for contigo socorrido,
Ver-me-ás dele e do Reino ser privada,
Viúva e triste, e posta em vida escura,
Sem marido, sem Reino, e sem ventura.

105
«Portanto, ó Rei, de quem com puro medo
O corrente Muluca se congela,
Rompe toda a tardança, acude cedo
A miseranda gente de Castela.
Se esse gesto, que mostras claro e ledo,
De pai o verdadeiro amor assela,
Acude e corre, pai, que se não corres,
Pode ser que não aches quem socorres.» —

106
«Não de outra sorte a tímida Maria
Falando está, que a triste Vénus, quando
A Júpiter, seu pai, favor pedia
Para Eneias, seu filho, navegando;
Que a tanta piedade o comovia
Que, caído das mãos o raio infando,
Tudo o clemente Padre lhe concede,
Pesando-lhe do pouco que lhe pede.

107
«Mas já co’os esquadrões da gente armada
Os Eborenses campos vão coalhados:
Lustra co’o Sol o arnês, a lança, a espada;
Vão rinchando os cavalos jaezados.
A canora trombeta embandeirada,
Os corações à paz acostumados
Vai às fulgentes armas incitando,
Pelas concavidades retumbando.

108
«Entre todos no meio se sublima,
Das insígnias Reais acompanhado,
O valeroso Afonso, que por cima
De todos leva o colo alevantado;
E somente co’o gesto esforça e anima
A qualquer coração amedrontado.
Assim entra nas terras de Castela
Com a filha gentil, Rainha dela.

109
«Juntos os dous Afonsos finalmente
Nos campos de Tarifa estão defronte
Da grande multidão da cega gente,
Para quem são pequenos campo e monte.
Não há peito tão alto e tão potente,
Que de desconfiança não se afronte,
Enquanto não conheça e claro veja
Que co’o braço dos seus Cristo peleja.

110
«Estão de Agar os netos quase rindo
Do poder dos Cristãos fraco e pequeno,
As terras como suas repartindo
Antemão, entre o exército Agareno,
Que com título falso possuindo
Está o famoso nome Sarraceno.
Assim também com falsa conta e nua,
À nobre terra alheia chamam sua.

111
«Qual o membrudo e bárbaro Gigante,
Do rei Saul, com causa, tão temido,
Vendo o pastor inerme estar diante,
Só de pedras e esforço apercebido,
Com palavras soberbas o arrogante
Despreza o fraco moço mal vestido,
Que, rodeando a funda, o desengana
Quanto mais pode a Fé que a força humana:

112
«Desta arte o Mouro pérfido despreza
O poder dos Cristãos, e não entende
Que está ajudado da Alta Fortaleza,
A quem o inferno horrífico se rende.
Co ela o Castelhano, e com destreza
De Marrocos o Rei comete e ofende.
O Português, que tudo estima em nada,
Se faz temer ao Reino de Granada.

113
«Eis as lanças e espadas retiniam
Por cima dos arneses: bravo estrago!
Chamam (segundo as leis que ali seguiam)
Uns Mafamede, e os outros Santiago.
Os feridos com grita o Céu feriam,
Fazendo de seu sangue bruto lago,
Onde outros meios mortos se afogavam,
Quando do ferro as vidas escapavam.

114
«Com esforço tamanho estrui e mata
O Luso ao Granadil, que, em pouco espaço,
Totalmente o poder lhe desbarata,
Sem lhe valer defesa ou peito de aço.
De alcançar tal vitória tão barata
Inda não bem contente o forte braço,
Vai ajudar ao bravo Castelhano,
Que pelejando está co’o Mauritano.

115
«Já se ia o Sol ardente recolhendo
Para a casa de Tethys, e inclinado
Para o Ponente, o Véspero trazendo,
Estava o claro dia memorado,
Quando o poder do Mauro grande e horrendo
Foi pelos fortes Reis desbaratado,
Com tanta mortandade, que a memória
Nunca no mundo viu tão grã vitória.

116
«Não matou a quarta parte o forte Mário
Dos que morreram neste vencimento,
Quando as águas co’o sangue do adversário
Fez beber ao exército sedento;
Nem o Peno asperíssimo contrário
Do Romano poder, de nascimento,
Quando tantos matou da ilustro Roma,
Que alqueires três de anéis dos mortos toma.

117
«E se tu tantas almas só pudeste
Mandar ao Reino escuro de Cocito,
Quando a santa Cidade desfizeste
Do povo pertinaz no antigo rito:
Permissão e vingança foi celeste,
E não força de braço, ó nobre Tito,
Que assim dos Vates foi profetizado,
E depois por Jesu certificado.

118
«Passada esta tão próspera vitória,
Tornando Afonso à Lusitana terra,
A se lograr da paz com tanta glória
Quanta soube ganhar na dura guerra,
O caso triste, e dino da memória,
Que do sepulcro os homens desenterra,
Aconteceu da mísera e mesquinha
Que depois de ser morta foi Rainha.

119
«Tu só, tu, puro Amor, com força crua,
Que os corações humanos tanto obriga,
Deste causa à molesta morte sua,
Como se fora pérfida inimiga.
Se dizem, fero Amor, que a sede tua
Nem com lágrimas tristes se mitiga,
É porque queres, áspero e tirano,
Tuas aras banhar em sangue humano.

120
«Estavas, linda Inês, posta em sossego,
De teus anos colhendo doce fruto,
Naquele engano da alma, ledo e cego,
Que a fortuna não deixa durar muito,
Nos saudosos campos do Mondego,
De teus fermosos olhos nunca enxuto,
Aos montes ensinando e às ervinhas
O nome que no peito escrito tinhas.

121
«Do teu Príncipe ali te respondiam
As lembranças que na alma lhe moravam,
Que sempre ante seus olhos te traziam,
Quando dos teus fermosos se apartavam:
De noite em doces sonhos, que mentiam,
De dia em pensamentos, que voavam.
E quanto enfim cuidava, e quanto via,
Eram tudo memórias de alegria.

122
«De outras belas senhoras e Princesas
Os desejados tálamos enjeita,
Que tudo enfim, tu, puro amor, despreza,
Quando um gesto suave te sujeita.
Vendo estas namoradas estranhezas
O velho pai sesudo, que respeita
O murmurar do povo, e a fantasia
Do filho, que casar-se não queria,

123
«Tirar Inês ao mundo determina,
Por lhe tirar o filho que tem preso,
Crendo co’o sangue só da morte indina
Matar do firme amor o fogo aceso.
Que furor consentiu que a espada fina,
Que pôde sustentar o grande peso
Do furor Mauro, fosse alevantada
Contra uma fraca dama delicada?

124
«Traziam-na os horríficos algozes
Ante o Rei, já movido a piedade:
Mas o povo, com falsas e ferozes
Razões, à morte crua o persuade.
Ela com tristes e piedosas vozes,
Saídas só da mágoa, e saudade
Do seu Príncipe, e filhos que deixava,
Que mais que a própria morte a magoava,

125
«Para o Céu cristalino alevantando
Com lágrimas os olhos piedosos,
Os olhos, porque as mãos lhe estava atando
Um dos duros ministros rigorosos;
E depois nos meninos atentando,
Que tão queridos tinha, e tão mimosos,
Cuja orfandade como mãe temia,
Para o avô cruel assim dizia:

126
— «Se já nas brutas feras, cuja mente
Natura fez cruel de nascimento,
E nas aves agrestes, que somente
Nas rapinas aéreas têm o intento,
Com pequenas crianças viu a gente
Terem tão piedoso sentimento,
Como co’a mãe de Nino já mostraram,
E co’os irmãos que Roma edificaram;

127
— «Ó tu, que tens de humano o gesto e o peito
(Se de humano é matar uma donzela
Fraca e sem força, só por ter sujeito
O coração a quem soube vencê-la)
A estas criancinhas tem respeito,
Pois o não tens à morte escura dela;
Mova-te a piedade sua e minha,
Pois te não move a culpa que não tinha.

128
— «E se, vencendo a Maura resistência,
A morte sabes dar com fogo e ferro,
Sabe também dar vicia com clemência
A quem para perdê-la não fez erro.
Mas se to assim merece esta inocência,
Põe-me em perpétuo e mísero desterro,
Na Cítia fria, ou lá na Líbia ardente,
Onde em lágrimas viva eternamente.

129
«Põe-me onde se use toda a feridade,
Entre leões e tigres, e verei
Se neles achar posso a piedade
Que entre peitos humanos não achei:
Ali com o amor intrínseco e vontade
Naquele por quem morro, criarei
Estas relíquias suas que aqui viste,
Que refrigério sejam da mãe triste.» —

130
«Queria perdoar-lhe o Rei benino,
Movido das palavras que o magoam;
Mas o pertinaz povo, e seu destino
(Que desta sorte o quis) lhe não perdoam.
Arrancam das espadas de aço fino
Os que por bom tal feito ali apregoam.
Contra uma dama, ó peitos carniceiros,
Feros vos amostrais, e cavaleiros?

131
«Qual contra a linda moça Policena,
Consolação extrema da mãe velha,
Porque a sombra de Aquiles a condena,
Co’o ferro o duro Pirro se aparelha;
Mas ela os olhos com que o ar serena
(Bem como paciente e mansa ovelha)
Na mísera mãe postos, que endoudece,
Ao duro sacrifício se oferece:

132
«Tais contra Inês os brutos matadores
No colo de alabastro, que sustinha
As obras com que Amor matou de amores
Aquele que depois a fez Rainha;
As espadas banhando, e as brancas flores,
Que ela dos olhos seus regadas tinha,
Se encarniçavam, férvidos e irosos,
No futuro castigo não cuidosos.

133
«Bem puderas, ó Sol, da vista destes
Teus raios apartar aquele dia,
Como da seva mesa de Tiestes,
Quando os filhos por mão de Atreu comia.
Vós, ó côncavos vales, que pudestes
A voz extrema ouvir da boca fria,
O nome do seu Pedro, que lhe ouvistes,
Por muito grande espaço repetisses!

134
«Assim como a bonina, que cortada
Antes do tempo foi, cândida e bela,
Sendo das mãos lascivas maltratada
Da menina que a trouxe na capela,
O cheiro traz perdido e a cor murchada:
Tal está morta a pálida donzela,
Secas do rosto as rosas, e perdida
A branca e viva cor, co’a doce vida.

135
«As filhas do Mondego a morte escura
Longo tempo chorando memoraram,
E, por memória eterna, em fonte pura
As lágrimas choradas transformaram;
O nome lhe puseram, que inda dura,
Dos amores de Inês que ali passaram.
Vede que fresca fonte rega as flores,
Que lágrimas são a água, e o nome amores.

136
«Não correu muito tempo que a vingança
Não visse Pedro das mortais feridas,
Que, em tomando do Reino a governança,
A tomou dos fugidos homicidas.
Do outro Pedro cruíssimo os alcança,
Que ambos, imigos das humanas vidas,
O concerto fizeram, duro e injusto,
Que com Lépido e António fez Augusto.

137
«Este, castigador foi rigoroso
De latrocínios, mortes e adultérios:
Fazer nos maus cruezas, fero e iroso,
Eram os seus mais certos refrigérios.
As cidades guardando justiçoso
De todos os soberbos vitupérios,
Mais ladrões castigando à morte deu,
Que o vagabundo Aleides ou Teseu.

138
«Do justo e duro Pedro nasce o brando,
(Vede da natureza o desconcerto!)
Remisso, e sem cuidado algum, Fernando,
Que todo o Reino pôs em muito aperto:
Que, vindo o Castelhano devastando
As terras sem defesa, esteve perto
De destruir-se o Reino totalmente;
Que um fraco Rei f az fraca a forte gente.

139
«Ou foi castigo claro do pecado
De tirar Lianor a seu marido,
E casar-se com ela, de enlevado
Num falso parecer mal entendido;
Ou foi que o coração sujeito e dado
Ao vício vil, de quem se viu rendido,
Mole se fez e fraco; e bem parece,
Que um baixo amor os fortes enfraquece.

140
«Do pecado tiveram sempre a pena
Muitos, que Deus o quis, e permitiu:
Os que foram roubar a bela Helena,
E com Apio também Tarquilio o viu.
Pois por quem David Santo se condena?
Ou quem o Tribo ilustre destruiu
De Benjamim?Bem claro no-lo ensina
Por Sara Faraó, Siquém por Dina.

141
«E pois se os peitos fortes enfraquece
Um inconcesso amor desatinado,
Bem no filho de Alcmena se parece,
Quando em Ônfale andava transformado.
De Marco António a faina se escurece
Com ser tanto a Cleopatra afeiçoado.
Tu também, Peno próspero, o sentiste
Depois que uma moça vil na Apúlia viste.

142
«Mas quem pode livrar-se por ventura
Dos laços que Amor arma brandamente
Entre as rosas e a neve humana pura,
O ouro e o alabastro transparente?
Quem de uma peregrina formosura,
De um vulto de Medusa propriamente,
Que o coração converte, que tem preso,
Em pedra não, mas em desejo aceso?

143
«Quem viu um olhar seguro, um gesto brando,
Uma suave e angélica excelência,
Que em si está sempre as almas transformando,
Que tivesse contra ela resistência?
Desculpado por certo está Fernando,
Para quem tem de amor experiência;
Mas antes, tendo livre a fantasia,
Por muito mais culpado o julgaria.

Luís de Camões (1524-1580)

Лузиады

Песнь третья

1
О Каллиопа! Я к тебе взываю,
Чтоб ты мой слабый голос укрепила.
К твоим стопам с мольбою припадаю,
Чтоб славу Гамы миру ты явила.
Создатель врачевания, я знаю,
Которому ты сына подарила,
Хоть нимфами подчас и увлекался,
В душе тебе одной лишь поклонялся.

2
О, помоги, тебя я заклинаю,
Народ родной земли восславить миру,
Пусть Аганиппы влага огневая,
Вливаясь в Тежу, мне омоет лиру.
Покинь вершины Пинда, всеблагая,
И Феба, несравненного кумира,
Сведи к моим брегам без спасенья,
Что я Орфея превзойду уменьем.

3
Все слух к словам героя преклонили,
А он стоял, потупившись в смущенье.
Когда ж его сомненья отпустили,
Подняв чело, он произнес с волненьем:
«Коль вы, мои друзья, здесь изъявили
Желание узнать без промедленья
Историю страны моей, признаюсь,
Что сей рассказ начать я не решаюсь.

4
Когда б народа чуждого деянья
Пришлось мне восхвалять, я б не смущался,
Но о стране родной повествованье
Из скромности начать я опасался.
Ведь отблеск славы предков несказанной
На мне самом невольно б отражался.
Но, выполняя волю властелина,
Начну свое сказание я ныне.

5
Откуда силу взять, чтоб в полной мере
О подвигах былого рассказать?
Моим словам не откажите в вере,
А я хочу вам снова обещать,
Что искренне, ничуть не лицемеря,
Не думая к обману прибегать,
Вам опишу просторы я земные
И войн кровавых битвы удалые.

6
Меж областью, которой Рак владеет,
Пути на север солнцу преграждая,
И далями, от коих холод веет,
Лежит Европа, для меня родная.
Вокруг нее простор морской синеет,
Ее ласкают, нежно обнимая,
И океана грозная громада,
И моря Средиземного прохлада.

7
С той стороны, откуда солнце всходит,
С ней Азия в соседстве пребывает.
С Рифейских древних гор река нисходит
И с Азией Европу разделяет.
А с юга море — добрый дар природы —
К брегам Европы древней подступает.
О храбрых греках, доблестных троянах
Хранит оно преданья неустанно.

8
У полюса холодного, седого
Гиперборейских гор встают вершины.
Эола с них дыханье удалого
Несется вниз, в окрестные равнины.
Там луч слабеет Феба золотого
И не тревожит мощных льдов глубины.
Под вечным снегом горы изнывают,
Моря и реки подо льдом страдают.

9
Там скопищем несметным обитают
Те скифы, что свое происхожденье
Старейшим в этом мире полагают,
Египта древность ставя под сомненье.
Но заблужденьем ум свой омрачают
(Так слабо человека разуменье).
Лишь поле, где Дамаск стоит богатый,
Одно о первородстве помнит свято.

10
На севере далеком поселилось
Воинственное племя скандинавов,
Которое победами хвалилось
Над римлянами гордыми по праву.
Лапония вблизи расположилась,
За ней норвежцев скудная держава.
Сарматский океан не замерзает
И все пути пред ними открывает.

11
Меж Танаисом и холодным морем
Ливонцы и сарматы проживают,
А рядом, средь неведомых просторов,
Издревле московиты обитают.
Геркинии лесной холмы и горы
Империю германцев защищают,
Вместившую богемцев и саксонцев,
Поляков, маркоманов и паннонцев.

12
Меж Истром и прославленным проливом,
Где Гелла жизнь оставила младую,
Фракийских гор вершины горделиво
Глядят на Марса родину святую.
Но турок недостойный и глумливый
Поработил и Фракию благую
И подчинил, томимый лютой злобой,
Он земли Византии и Родопы.

13
А дале Македонии народы
Вдоль берегов Вардара процветают.
В соседстве с ними мудрою природой
Был создан край, который воспевают
Поэты всех племен уж многи годы
И в восхищенье головы склоняют
Перед Элладой, завещавшей миру
Законов мудрость, красоту и лиру.

14
Далмация простерлась за Элладой,
А в том краю, где славный Антенор
Построил город дивный и богатый,
Венеция красой ласкает взор.
А полуостров весь грядой зубчатой
Вдается в моря южного простор,
Народ его прославлен как воитель
И красоты божественной зиждитель.

15
Его брега, ласкаясь, омывают
Нептуна воды нежными волнами.
А с севера путь ветру преграждают
Вершины Альп, искрясь под облаками.
И Апеннины край пересекают,
Тот край, где Марса властвовало знамя,
А ныне там Спаситель воцарился,
И Петр святой к стопам его склонился.

16
А рядом славной Галлии равнины
Гаронна, Сена, Рейн пересекают
И вспоминают Цезаря дружины,
А с юга край волшебный замыкают
Гор Пиренейских острые вершины,
Что нежной нимфы имя сохраняют.
Пожар те горы охватил когда-то,
Наполнив реки серебром и златом.

17
За далью гор, как голова Европы,
Покоится Испания святая.
Не раз ее бесчисленные тропы
Топтала чужеземцев рать лихая.
Но все лишенья, войны и потопы
Страна преодолела молодая.
Как колесо фортуны ни крутилось,
Испания ему не подчинилась.

18
Ее от мавританских поселений
Лишь волны голубые отделяют,
Которые Геракловым свершеньем
Путь в океан бесстрашно пролагают.
Вдоль берегов заливов несравненных
Различные народы обитают.
И каждый славен доблестью стократ,
Отважен, благороден и богат.

19
Вот таррагонцы, что с лихим задором
Парфенопею-город покоряли;
Наваррцы, что неистовым отпором
Дружины мавританские встречали;
И астурийцы, что свои просторы
От мусульман презренных отстояли;
И славные кастильцы, что сплотили
На правый бой земли великой силы.

20
И там, где волны бег свой начинают,
Где суша обрывается над морем,
Собой Европы голову венчают
Моей страны поля, равнины, горы.
В объятья солнца воды принимают,
А берег красотой ласкает взоры,
Отсюда мавры в бегство обратились
И в Африку навеки возвратились.

21
И в той стране я смерть принять желаю,
Коль небо снизойдет к моим стремленьям,
К ней мысли неустанно обращаю,
И пусть мои окончатся свершенья
Там, где когда-то, радостью сияя,
Друг Вакха Луз резвился в упоенье.
Он имя дал свое стране любимой
И заселил потомством край родимый.

22
И в том краю родился муж отважный,
Пастух, чье имя доблестью звенело.
С великим Римом бился он бесстрашно
И защищал страны родной пределы.
И вскоре небо на земле прекрасной
Дало отчизну лузитанам смелым.
И приказало небо старцу Крону
Блюсти державу эту неуклонно.

23
А было так: король земель испанских,
Альфонсо, с сарацинами сражался.
Теснил отважно воев мавританских
И древний край освободить старался.
Из разных стран героев христианских
К нему бесстрашный легион стекался.
Они опасность гордо презирали
И славою покрыть себя желали.

24
Объятые любовью негасимой
К религии возвышенной и чудной,
Они очаг покинули родимый
И двинулись на подвиг многотрудный.
Чтоб закалить свой дух несокрушимый,
Отвагой щеголяли безрассудно.
Альфонсо, их деяньями гордясь,
Вознаграждал достойных, не скупясь.

25
И Генриху, воинственному сыну
Земли венгерской короля, в награду
Кастилии могучей властелином
Был отдан край — очей моих услада,
Безвестный в ту далекую годину,
А с ним Тереза, юная отрада
Седин отцовских, рыцарю вручалась.
И этим клятва дружбы закреплялась.

26
И в путь пустился властелин державный,
В Святой Земле он доблестно сражался,
Сынов Агари он теснил исправно,
И путь его достойно увенчался.
И сам Господь, наш повелитель славный,
Героя возвеличить постарался:
Такой наследник у него родился,
Которым вечно край родной гордился.

27
Он был рожден в тот год, как возвратился
В Европу граф от стен Ерусалима,
Где к вековым святыням приобщился,
Стремясь к творцу с мольбой неутолимой.
Когда победы Готфрид там добился,
Защитник христиан неодолимый,
Часть рыцарей, что Готфриду служили,
На Родину отправиться решили.

28
Но венгр могучий с жизнию простился,
Закончив путь, начертанный судьбою,
И к вечному престолу устремился,
Господний лик увидев пред собою.
А юный сын заступника лишился.
Несчастья потянулись чередою
Для воина, что нравом и обличьем
Не уронил отцовского величья.

29
Меж тем молва упорно утверждала
(Хоть трудно мне за древний слух ручаться),
Что сына мать земель лишить желала,
Задумав с новым другом обвенчаться.
Она в гордыне лютой восклицала,
Что будет в графстве всем распоряжаться,
Его своею вотчиной считая
И сына-сироту всего лишая.

30
Но принц, который в честь героя-деда
Заслуженно Афонсу прозывался,
Решил презреть судьбы лихой наветы
И с матерью в жестокий спор ввязался.
Марс влек его стремительно к победе,
В душе его жар битвы пробуждался.
Подняв свой стяг воинственно и гордо,
Он с матерью на бой решился твердо.

31
И поле Гимарайнша заалело
Обильной кровью жаркого сраженья.
Родного сына мать сгубить хотела,
Предавшись власти чувственных влечений.
Лишить его владений повелела,
В мечтах лелея только наслажденья.
И, страстию бесстыдной распалясь,
Забыла Бога в этот страшный час.

32
О Прокна! О волшебница Медея!
Вам в варварстве с Терезой не сравняться.
Детей своих безвинных не жалея,
Вы с жизнью их заставили расстаться,
Чтоб отомстить за грех отцов-злодеев;
И даже Сцилла может оправдаться:
Ища любви, отца она убила.
Терезу только алчность погубила.

33
Победа принца лаврами венчала,
Страна, отбросив прежние сомненья,
Властителем тотчас его признала,
Герою обещав повиновенье.
А мать его в оковах изнывала,
Терзалась и рыдала в заточенье.
Но все ж Господь, ревнитель почитанья
Родителей, узрел ее страданья.

34
И отомстил: кастилец своенравный
Обрушился на скудные отряды,
Что выставил Афонсу благонравный,
И их крушил, не ведая пощады.
Бой завязался страшный и неравный,
К победе мчались через все преграды
Потомки Луза, ведь в сей час жестокий
К ним ангелы явились на подмогу.

35
Но враг нагрянул с новыми войсками.
Принц в Гимарайнше мнил найти спасенье,
Но вскоре вместе с верными полками
Был полному подвергнут окруженью.
Но славный Эгаш с горькими слезами,
Презрев опасность, смерть и униженья,
Решил к врагу направиться навстречу,
Чтоб прекратить на время злую сечу.

36
Любя свой край, великий и прекрасный,
Душой не чая обрести победу,
От принца он, на риск идя бесстрашно,
Принес кастильцу верности обеты.
Ему поверил вождь дружин отважных,
И прекратились португальцев беды.
Но юный принц не помышлял смириться
И гордому кастильцу подчиниться.

37
И Эгаш, видя, что проходят сроки,
На кои он ссылался в обещанье,
Кастильца все предчувствуя упреки,
Отважился на новые страданья.
Со всей семьей он двинулся в дорогу,
Спасая честь ценою несказанной.
Он жизнью собирался расплатиться
За то, что клясться всуе смог решиться.

38
И вот с детьми, дрожащими, босыми,
Чей вид взывал не к мести, а к пощаде,
С супругой, вспоминая божье имя,
Готовясь храбро встретить муки ада,
Отправился герой неустрашимый
В Толедо — город славный и богатый,
К властителю Кастильи и Леона,
И речь держал, склонившись перед троном:

39
«Король великий! Искупить желая
Позорный грех неверных обещаний,
Я жизнь тебе покорно предлагаю
Свою и этих праведных созданий.
Но я тебя, властитель, заклинаю:
На мне яви всю тяжесть наказанья.
Я не страшусь во имя правосудья
Себя предать Перилову орудью».

40
Как перед смертью к казни осужденный
Главу на плаху в страхе возлагает,
На палача взирая удрученно,
Его удар безмолвно ожидает,
Так Эгаш пред владыкой возмущенным
Простерся: только жалость побеждает
Обычно гнев; и тут король смягчился,
И Эгашу невольный грех простился.

41
О верность португальского вассала!
С тобой Зопира храбрость не сравнится.
Ты в трудный час над миром просияла,
Тобою может нация гордиться.
Не зря молва упорно утверждала,
Что Дарий пред Зопиром преклонился,
Сказав, что друг, в страданьях закаленный,
Ему милей, чем двадцать Вавилонов.

42
Меж тем Афонсу собирался с силой,
Чтоб бой затеять дерзостный и правый,
Изгнать арабов из отчизны милой,
Стяжать в долинах Тежу честь и славу.
В Орики решено собраться было,
Туда съезжались воины державы,
И сарацинов разгромить желали,
Хотя в числе поганым уступали.

43
На сто арабских воинов кичливых
Один лишь португалец приходился.
Но на дружины мавров нечестивых
Господь, наш повелитель, ополчился.
И наш Афонсу, сын христолюбивый,
Победы над неверными добился,
Хотя любой из нас сей подвиг ратный
Заранее бы счел невероятным.

44
Пять мавританских королей с войсками
На поле брани дерзко устремились,
Спеша сразиться с вечными врагами,
Вождем Измара объявить решились,
И женщины плечом к плечу с мужьями
Принять участье в битве торопились,
Подобно даме юной и прекрасной,
Что возле Трои бой вела бесстрашно.

45
Уже заря, тьму ночи разгоняя,
Лучом прозрачным землю осветила,
Когда Афонсу, к небу обращая
Горящий взор, обрел источник силы.
С распятия на юношу взирая,
Ему явил Спаситель лик свой милый.
И он вскричал: «Раз мой Господь со мной,
С неверными начну я правый бой!»

46
И португальцы, дивом вдохновившись,
Афонсу королем провозгласили,
О чем, пред станом вражеским сплотившись,
Всем воинам достойно объявили.
Знамением Господним восхитившись,
Герои дружно радость изъявили,
Издав могучий клич: «Вперед, вперед,
Пусть наш король к победе нас ведет!»

47
Вот так собака, резвая, большая,
Вступает в трудный бой с быком громадным,
Его рогов искусно избегая,
Наносит раны туше необъятной.
То в уши, то в бока его кусая,
К погибели влечет его нещадно
И глотку наконец перегрызает,
И бык огромный в муках погибает.

48
Так наш король в счастливом упоенье,
И небом и народом вдохновленный,
Желал начать кровавое сраженье,
В своих надеждах Богом укрепленный.
Средь псов поганых началось движенье,
За лук схватился воин разъяренный.
Блестели копья, трубы к бою звали,
И мавры к полю брани поспешали.

49
Когда пожар по воле суховея
Зеленые поля уничтожает
И мощное дыхание Борея
Могучий пламень быстро раздувает,
То поселянин, жизнь свою жалея,
Прочь от полей горящих поспешает,
Спасаясь от стихии беспощадной,
На цвет полей обрушившейся жадно.

50
Вот так и мавр, наездник разъяренный,
Коня нетерпеливого седлает
И в глубь сраженья мчится неуклонно,
Но храбрый португал его встречает,
И тот, на пораженье обреченный,
В неистовом испуге отступает,
Бежит стремглав и, потеряв тюрбан,
Зовет на помощь жалобно Коран.

51
И даже горы затряслись в испуге,
А лошади — Нептуново творенье —
Срывали в страхе крепкие подпруги
И мчались прочь от ужасов сраженья.
Могучих мавров прочные кольчуги
Потомки Луза рвали в исступленье.
Они на сарацинов нападали,
Рубили их, кололи, убивали.

52
Гора кишок, булатом потрошенных,
Среди равнин бескрайних возвышалась.
И круговерть голов, мечом снесенных,
По полю битвы целый день каталась.
И в страхе мавр отпрянул посрамленный,
Уже заря над полем занималась.
Поля, что ранним утром зеленели,
От рек кровавых сразу побурели.

53
И лузитане, баловни победы,
Еще три дня трофеи собирали.
И, вспоминая Господа заветы,
Его в веках восславить пожелали.
И пять щитов лазоревого цвета
На поле белоснежном начертали,
Сим обозначив королей надменных,
В день битвы при Орики убиенных.

54
И, герб державы новой завершая,
Иудины монеты начертали
На тех щитах, смиренно почитая
Того, чьи раны путь им озаряли.
Любовь к Христу потомству завещая,
Свою победу этим увенчали,
Чтя искренне, бестрепетно и свято
Пресветлого Спасителя стигматы.

55
Отпраздновав победу, воин славный,
Афонсу вновь с неверными сразился,
И вскоре перед рыцарем державным
Скабеликастр поверженный склонился.
В Лейрии как хозяин полноправный
Король христолюбивый воцарился.
И Тежу плодоносная долина
Афонсу посчитала господином.

56
По доброй воле, с радостным почтеньем
Афонсу Мафра славная признала
И Синтра, где под скал старинных сенью
Наяд веселых стайка обитала
И от Амура пряталась в смущенье —
Страны великой украшеньем стала.
Холодный град Афонсу подчинился,
К короне португальской приобщился.

57
И ты, о Лиссабон, градов царица,
Известная на море и на суше,
Построенная мощною десницей
Того, кто Трою древнюю разрушил,
Ты, нации грядущая столица,
Простерлась ниц перед великим мужем,
К которому из северных пределов
Армада на подмогу подоспела.

58
В то время из Британии холодной
И из долины Рейна благодатной
Дружины крестоносцев благородных
В Святую Землю плыли безоглядно.
И было небесам тогда угодно,
Чтоб в устье Тежу этот флот громадный
В движении своем остановился
И к стенам лиссабонским устремился.

59
Пять раз на небесах луна рождалась,
Пять раз она безмолвно погибала,
Пока твердыня гордая держалась
И мощные атаки отражала.
Отчаянная битва разгоралась
И долго средь холмов не утихала.
Но силы исламитов иссякали,
И град они чудесный все же сдали.

60
Склонился пред Афонсу-властелином
Тот град, что даже дикие вандалы,
Под кем, немало слез пролив невинных,
Несчастная Иберия стонала,
Чье имя Андалузия поныне
Еще хранит с упорством небывалым,
Взять не смогли, чем славная столица
И в наши дни заслуженно гордится.

61
И если даже Лиссабон прекрасный
Покорно прекратил сопротивленье,
То вскоре пред владыкой самовластным
Простерлось полстраны в повиновенье:
И Аленкер, где вод потоки ясных
Среди камней бегут с веселым пеньем,
И Торреш-Ведраш, и града и села
Эштремадуры гордой и веселой.

62
И ты, о берег Тежу плодородный,
Осыпанный щедротами Цереры,
Дружине боевой и благородной,
Защитнице отечества и веры,
Вручил ключи от градов мавр негодный
Не снимет урожай в твоих пределах.
Стремглав войска Афонсу наступали
И Элваш, Мору и Алкасер взяли.

63
И, сказочной исполненный красою,
Сертория — героя град любимый,
Где воды серебристою струею
По аркам совершают бег незримый,
Чтоб напоить прохладою земною
Народ, Господней милостью хранимый,
Бесстрашного Жералду убоялся
И полководцу доблестному сдался.

64
Затем Афонсу, воин и герой,
С годами жизни тяжкой, скоротечной
Вступивший в ярый и незримый бой,
Свой век земной продливший славой вечной,
Отвергший роскошь, негу и покой,
Свой край любивший нежно и сердечно,
Полки немедля в Бежу переправил
И быстро город за собой оставил.

65
Затем Сезимбру, славную дарами
Морей полдневных, подчинил умело.
И, будь помянут добрыми делами,
Король великий покорил Палмелу.
Внезапно показались меж холмами
Дружины сарацинов оголтелых.
Они перед Афонсу появились
И с ходу в бой отважно устремились.

66
Бадахоса их возглавлял правитель,
Король высокородный и спесивый.
Он конницы был дикой предводитель,
Четыре тысячи коней ретивых
Вел за собой воинственный властитель,
Но, словно бык, что по весне ревниво
Свою подругу храбро защищает
И всех прохожих в бегство обращает, —

67
Обрушился Афонсу несравненный
На иноверцев конные отряды.
Громил, рубил захватчиков презренных,
Сбивал с коней, не ведая пощады.
И вскоре войско мусульман надменных
Бежало, страшной паникой объято.
Так шесть десятков всадников могучих
Рассеяли врагов заклятых тучи.

68
Вот так Афонсу, воин неустанный,
Победы над неверными добился.
И край, от Бога лузитанам данный,
От ига мавритан освободился.
Но победитель путь продолжить бранный
Упорно и безудержно стремился.
Чтоб вновь прославить боевое знамя,
В Бадахос он отправился с войсками.

69
Но тут Господь, что часто отдаляет
От нас, виновных, сроки наказанья
То ль потому, что многих исправляют
Дальнейшей жизни новые страданья,
То ль по причинам, коих не узнает
Бессильный ум в минуты испытанья,
Терезы вспомнил плен и заточенье
И ниспослал ей позднее отмщенье.

70
Ведь был Бадахос короля Леона
Исконным и наследственным владеньем.
И, видя нарушение закона,
Леонцы сразу начали сраженье.
Афонсу оказался окруженным.
Стремясь спастись от срама и плененья,
При бегстве он о врат градских засовы
Изранил ноги и попал в оковы.

71
И ты, Помпеи великий и отважный,
Своих не должен неудач стыдиться.
Ведь лишь по воле Немезиды страшной
Победы над тобою смог добиться
Твой тесть в час битвы грозной и ужасной,
Хоть пред тобой весь мир спешил склониться,
От Фазиса вод хладных до Сиэны,
От дальних льдов до юга Ойкумены.

72
Хоть жители Аравии богатой
И колхи, что златым руном владели,
Евреи и надменные сарматы
Твои победы в страхе лицезрели,
А берега и Тигра и Евфрата,
Стремящих путь из древней колыбели,
Где наши предки счастие вкушали,
Перед тобой в испуге пребывали;

73
Хотя волна Атлантики безбрежной
Послушно пред тобою расстилалась
И племя скифов, гордых и мятежных,
С тобой на битву выйти не решалось,
Но тут судом небесным, неизбежным
Победа над тобою даровалась
В твой скорбный час вдруг тестю пожилому,
Как над Афонсу — зятю молодому.

74
Но наконец решил король отважный,
Небесных сил изведав наказанье,
Вернувшись в край любимый и прекрасный,
И залечив душевные страданья,
И приказав, чтоб мученик бесстрашный
Святой Висенте был для почитанья
Перенесен с окраин отдаленных
В чудесный град, над Тежу вознесенный, —

75
Что сын его, цветущий и могучий,
Отряды лузитанские возглавит,
Готовя гибель маврам невезучим,
Дружины в Алентежу переправит,
Он знал, что Саншу, в ярости кипучей,
В живых врагов презренных не оставит
И кровью их те воды напитает,
Что по Севилье гордой протекают.

76
И, окрыленный славною победой
И Бежу зря под варварской пятою,
Отца желая воплотить заветы,
От счастья ног не чуя под собою
(Так голову кружит в младые леты
Успех, добытый дланью удалою),
Принц доблестный туда решил помчаться
И в новой битве с мавром расквитаться.

77
Затем с горы, в которую Медуза
Великого Атланта превратила,
Из дальней дали мыса Ампелузы
Поднялись вновь неведомые силы.
Дружины мусульманского союза
Желанье страшной мести устремило
К границам Португалии прекрасной,
Чтоб бой начать жестокий и ужасный.

78
Миральмумини, дерзостный и гордый,
А с ним еще тринадцать королей
На христианский брег ступили бодро,
Кичась безмерно силою своей.
Потомкам Луза варварские орды
Несли позор, погибель, гнет цепей.
И двинулись они на Сантарен,
Надеясь Саншу взять немедля в плен.

79
И жаркий бой мгновенно завязался
Вокруг валов высоких Сантарена.
Ничем зловредный мавр не погнушался:
Из катапульт обстреливал он стены,
Подкопы вел, но стойко защищался
Принц юный, мавров полчища надменных
Не вызвали в душе его смущенья.
Он храбро продолжал сопротивленье.

80
Отец его в те дни был на покое
В Коимбре, у брегов Мондегу чудных.
Но он, узнав о варварском разбое
И о деяньях принца многотрудных,
Пустился в путь с дружиной боевою,
Чтоб с помощью стараний обоюдных,
Своих и Саншу, город осажденный,
Увидеть вновь от недругов спасенным.

81
И с войском, к битвам яростным привычным,
На помощь он пришел родному сыну,
Круша врагов с отвагой безграничной,
Их кровью щедро обагрил равнины,
И в страхе мавр отпрянул, как обычно.
Так быстро убегали сарацины,
Что сбруи, одеянья, покрывала —
Все побросали средь полей навалом.

82
От португальцев бегством мавр спасался,
С чужих брегов поспешно удирая.
Миральмумини яростный остался
Там, где его настигла смерть слепая.
А португал с молитвой обращался
К тем силам, что, мольбам его внимая,
Его осуществили упованья,
Избавив край от тяжких испытаний.

83
Но Либитины длань неумолимой
Похитила бесстрашного героя,
Который столько лет неукротимо
Разил врагов, не ведая покоя.
Болезнями и старостью томимый,
Перекрестив хладеющей рукою
Наследников, Афонсу-победитель
Отправился в посмертную обитель.

84
О нем рыдали горные вершины,
О нем леса дремучие вздыхали,
Из рек потоки слез лились лавиной,
Луга и рощи в горе затопляли.
О подвигах его неисчислимых
В стране родной легенды не смолкали.
И тщетно эхо скорбное взывало:
Афонсу! — но ответа не встречало.

85
Его наследник Саншу благородный
Еще при жизни короля-героя
Прославился отвагою природной,
Разя врага с дружиной удалою.
От мавров Бежу сделал он свободной,
А Бетис в ходе яростного боя
У стен Севильи кровью замутился
И долго алой влагою струился.

86
Став королем, отважный Саншу вскоре
С войсками Силвеш окружить решился.
А в Иудею в эти дни по морю
Германец благонравный устремился,
Желая, чтоб в Земли Святой просторах
Несчастный Гидо снова воцарился.
Но путь неблизкий рыцари прервали
И лузитанам помощь оказали.

87
Вел Барбаросса мощные дружины
Туда, где принял муки Искупитель,
Туда, где был разгромлен Саладином
Несчастный Гидо, горестный воитель.
Полки несокрушимых сарацинов
Близ вод расположил их повелитель.
А христиане жаждою томились
И вскоре исламитам покорились.

88
И вот, по воле ветра прихотливой,
От стен Ерусалима в отдаленье
Явился флот тевтонцев горделивых,
Чтоб вместе с Саншу бой начать священный.
И посрамлен был вскоре мавр чванливый
Под Силвешем, как некогда в сраженье
У Лиссабона, где с Афонсу смелым
Рать крестоносцев мавров одолела.

89
Закончив бой с потомством Магомета
И поделив богатые трофеи,
Дав дружества прощальные обеты
Германцам, поспешавшим в Иудею,
С мечом булатным, к небесам воздетым,
Желаньем новой битвы пламенея,
В Леон король стремительно ворвался,
И город Туй ему покорно сдался.

90
Но был настигнут гордый победитель
Всевластной смерти острою косою.
И сын его, удачливый воитель
Афонсу, принял знамя боевое.
В Алкасер с ним вступил освободитель,
Навеки град оставив за собою,
Тот град, что мавры дерзкие отбили,
А ныне чадам Луза возвратили.

91
Но смерть взяла Афонсу, и на троне,
Юнец безвольный Саншу очутился,
Он позабыл о чести и законе
И на любимцев слепо положился.
Хоть он и унаследовал корону,
Но управлять страною не стремился
И край родной, не зная сожаленья,
Приятелям отдал на расхищенье.

92
Нет, не был Саншу, как Нерон, развратен
И с мальчиком любви не предавался,
И с матерью родной грехом отвратным
Наш баловень судьбы не занимался.
Предать пожару город благодатный
Безумный властелин не собирался.
Не знал он злобы Гелиогабала,
Ни изощренных нег Сарданапала.

93
Не мучил он народ, как те тираны,
Что некогда Сицилию терзали
И, как Фаларис, пыткам невозбранно
Несчастных граждан часто предавали.
Но в той стране, где храбрых и гуманных
Владык на троне подданные знали,
Лишь тот мог на престоле находиться,
Кто доблестью мог с предками сравниться.

94
И потому Болонский граф по праву
Взял твердою рукой бразды правленья,
И после смерти Саншу вся держава
Дала ему обет повиновенья.
Афонсу Храбрый гордых предков славу
Наследовал, горя похвальным рвеньем
Расширить славной родины пределы, —
Простора жаждал дух благой и смелый.

95
Женившись, он богатые владенья —
Алгарве — взял в приданое и скоро
Там маврам дал великое сраженье
И их подверг разгрому и позору.
И наконец свое освобожденье
Узрели лузитанские просторы.
Эпоха битв жестоких завершилась,
И королем вся нация гордилась.

96
Затем Диниш, властитель просвещенный
И Храброго Афонсу сын достойный,
В науках и искусствах искушенный,
Народом правил мудро и спокойно.
К отечеству любовью вдохновленный,
Повсюду он навел порядок стройный.
При нем законы строго соблюдались,
Обычаи жестокие смягчались.

97
Приют Минервы властелин устроил
В своей Коимбре, городе прекрасном.
Для муз отвел богатые покои
Близ вод Мондегу, ласковых и ясных.
Явились музы дружной чередою,
Наполнив град напевом сладкогласным,
И, словно у подножья Геликона,
Там зазвенела лира Аполлона.

98
Король свою державу укрепил,
Отстроил замки, крепостные стены,
От нападений грады защитил
И их украсил с роскошью отменной.
Когда же в бозе властелин почил,
Взошел на трон Афонсу несравненный.
Отцу он прежде мало был послушен,
Но сердцем честен, смел и прямодушен.

99
Кастильцев не страшась высокомерных,
К ним относился с легким он презреньем.
Могущество их войск неимоверных
Не наполняло грудь его смущеньем.
Когда же вновь нашествие неверных
Кастилию подвергло униженьям,
Ей помощь дети Луза оказали
И вместе с ней победу одержали.

100
Нет, никогда Аттила разъяренный,
Бич божий для Италии несчастной,
Не вел с собою столько войск сплоченных,
И никогда с Семирамидой страстной,
Брегов индийских прелестью плененной,
Не мчалось столько воев в путь напрасный,
Как сарацинов, ярых и жестоких,
Пришедших из Гранады и Марокко.

101
Услышав топот войск неисчислимых,
Король Кастильи разом сна лишился,
Погибели страны своей любимой
Он больше смерти собственной страшился.
И, опасаясь бед невосполнимых,
Супругу он к отцу послать решился.
В тяжелый, скорбный час народ испанский
Звал на подмогу воев лузитанских.

102
И кроткая Мария появилась
В слезах перед родителем всевластным.
Тоской она глубокою томилась,
Печаль обуревала лик прекрасный.
Волна волос на плечи опустилась,
Скрывая взор усталый и несчастный.
Перед отцом главу она склонила
И речь к нему, рыдая, обратила:

103
«Все племена, что Африки пустыни
Взрастили под извечно знойным небом,
Привел с собой король Марокко ныне,
В Испанию вступив с ордой свирепой,
Поправ с ухмылкой древние святыни,
Отдав страну неверным на потребу.
Увидев их, живые содрогнулись,
А мертвые в гробах перевернулись.

104
Мой муж, таким несчастьем устрашенный,
Не в силах защитить родного края,
Меч отвратить, над нами занесенный,
Тебя, отец мой, ныне заклинаю.
А если нет — останусь я лишенной
Короны и супруга, но я знаю:
Ты не захочешь зреть меня вдовою
И дашь приказ войска готовить к бою.

105
При имени твоем Мулуи воды
От страха бег свой мощный замедляют.
Спеши помочь кастильскому народу,
К тебе он взор с надеждой обращает,
Отринь сейчас все думы и заботы,
Уже неверный меч свой обнажает.
Отец! Коль медлить ты сегодня станешь,
В живых кастильцев завтра не застанешь».

106
Вот так Венера нежная рыдала,
Когда, спасая мудрого Энея,
К Юпитеру могучему взывала,
О юноше-изгнаннике радея.
И сына молодого отстояла.
Отец богов, красавицу жалея,
Явил несчастной дочке состраданье
И выполнил тотчас ее желанье.

107
Войска в долину Эбро поспешали,
Там ржали кони и звенели шпоры.
Броню лучи рассвета озаряли,
Звучали трубы в боевом задоре.
Все новые дружины прибывали,
Заполонив широкие просторы.
Сердца, что счастье мирных нег испили,
К жестокой сече приступить спешили.

108
И, с гордостью войска обозревая,
Афонсу с ними в дальний путь помчался,
А с ним Мария, дщерь его младая,
Которую утешить он старался.
И вскоре, ветр попутный обгоняя,
В Кастилии Афонсу оказался,
Его слова дух войска поднимали
И робких и безвольных ободряли.

109
Когда войска двух королей сомкнулись
И вышли в поле против супостатов,
От страха христиане содрогнулись,
Не в силах счесть врагов своих заклятых.
Тьмой-тьмущей мавры средь полей тянулись,
Грозясь развеять скудные отряды,
Которые к Спасителю взывали
И на него в несчастье уповали.

110
Глумленью агаряне предавали
Своих врагов невзрачные дружины.
Их земли меж собою разделяли
Заранее лихие сарацины,
Что имя Сарры вечно оскверняли,
Себе его присвоив беспричинно.
Столь нагло край цветущий, благородный
Делили тьмы пришельцев чужеродных.

111
Вот так и Голиаф, гигант надменный,
Царя Саула насмерть напугавший,
Узрев, как отрок, Богом вдохновенный,
Давид, пращу и камень в руки взявший,
На бой с ним выступает дерзновенно,
Смеялся, но, мольбам Давида внявши,
Сам Бог десницу юноши направил,
И Голиаф навеки мир оставил.

112
Коварный мавр, захватчик вероломный,
Дружины христиан подверг глумленью,
Не понимая, что отрядам скромным
Благое небо ниспошлет спасенье.
По марокканцев армии огромной
Ударили кастильцы в озлобленье,
А португальцы двинулись спокойно
На мавров из Гранады недостойных.

113
Мечи и копья острые звенели,
О медные доспехи ударяясь,
К Сантьяго и Аллаху полетели
Мольбы и стоны, в ратный шум мешаясь.
Израненные воины слабели,
Взывали к небу, с жизнию прощаясь.
Из крови жертв неисчислимых вскоре
На поле битвы появилось море.

114
Все силы лузитане положили,
Чтоб одержать победу в тяжкой битве.
Гранадских мавров вой разгромили,
Стяжав награду за свои молитвы.
Однако же оружья не сложили,
А марокканцев дерзких и хвастливых,
С кастильцами сомкнувшись, сокрушили
И Родину надежно защитили.

115
Уж солнце раскаленное спешило
Закончить день средь хладных волн Фетиды
И Весперу простор освободило,
Когда остатки мавров недобитых
Пощады на коленях запросили,
К стопам владык приникнув именитых.
И столько мертвых полегло в сраженье,
Что вздрогнул мир в безмолвном изумленье.

116
Хоть Марий жажду воев несравненных
Насытил кровью злого супостата,
В четыре раза больше убиенных
В день памятный осталось при Саладо.
И Ганнибал, воитель вдохновенный,
Все ж меньше поразил врагов заклятых
В тот день, когда в огромных три сосуда
Серебряных колец сложили груды.

117
И только ты, могучий Тит, отправил
Не меньше душ на берега Коцита
В тот час, как Иудею обесславил,
Ерусалим разрушив знаменитый.
Но длань твою небесный суд направил,
В то разрушенье смысл влагая скрытый.
Тот страшный час пророки предвещали
И речи Иисуса предвкушали.

118
Разбив врагов, Афонсу величавый
С победою в отчизну возвратился,
Где, пожиная почести и славу,
Он миром и покоем насладился.
Но грянул час безжалостной расправы,
В гробах усопших сонм зашевелился,
Узнав о даме, что всю жизнь страдала,
А после смерти королевой стала.

119
Лишь ты, любовь, таинственная сила,
Играющая слабыми сердцами,
Несчастную красу свела в могилу
И жизнь ее наполнила слезами.
Но слез тебе горючих не хватило,
Они твое не одолели пламя,
Свой жертвенник ты кровью омываешь
И смерть невинным душам посылаешь.

120
Ты, кроткая Инеш, в полях блуждала,
Близ вод Мондегу думам предаваясь,
И своего кумира вспоминала,
В несбыточных мечтаньях забываясь.
Обман души Судьба не прерывала,
И, тщетно слезы побороть пытаясь,
К холмам и травам взор ты обращала
И имя им заветное шептала.

121
А принц, с тобой в разлуке пребывая,
К тебе душой бестрепетной стремился,
Твой чудный взор всечасно представляя,
О вашем счастье вечно он молился.
А ночью, к изголовью приникая,
Во сне узреть любимую он тщился.
Твой лик был для влюбленного отрадой,
Святыней и единственной усладой.

122
Придворные невест ему искали,
Принцессы домогались с ним союза,
Но он отверг с досадой и презреньем
Все разговоры о сердечных узах.
Наследника младого поведенье
Пришлось отцу крутому не по вкусу,
И под влияньем злобных наговоров
Он сына покарать задумал вскоре.

123
Чтоб принца разлучить с Инеш навечно,
Ее он с жизнью разлучить решился.
Огонь любви властитель бессердечный
Потоком крови погасить стремился.
Как допустил отец бесчеловечный,
Что меч его булатный обагрился
Не черной кровью злобных сарацинов,
А кровью дамы, юной и безвинной?

124
Когда Инеш несчастную втащили
В покои короля, такую жалость
Ему рыданья женщины внушили,
Что сердце короля от горя сжалось,
Но вновь его клевреты обступили,
Уже бряцанье стали раздавалось,
И уступил с угрюмостью покорной
Могучий властелин своим придворным.

125
Инеш, то к небу очи устремляя,
Молитву сокровенную твердила,
То милость Бога к детям призывая,
На них печальный взор переводила.
Сиротства нежных крошек не желая,
Она, собрав оставшиеся силы,
Замолвить слово за детей решила
И так в слезах их деду говорила:

126
«Коль даже звери, хищные и злые,
К невинным детям жалость проявляют
И птицы неразумные лесные
Беспомощным младенцам помогают,
О чем преданья предков вековые
Потомкам в назиданье возвещают,
Увековечив римскую волчицу
И голубей питомицу — царицу,

127
Так ты, который всем своим обличьем
Мне человека все ж напоминаешь
(Хотя, презрев законы и приличья,
Ты женщину безвинную караешь
И, предаваясь злобе безграничной,
Ей гибелью жестокой угрожаешь),
Имей к несчастным детям снисхожденье,
Спаси их от терзаний и мучений.

128
Умел ты сеять смерть в огне сражений,
Немало мавров истребил ужасных,
Сумей дарить и жизнь, пошли спасенье
Созданьям чистым, юным и прекрасным.
На мне одной яви всю тяжесть мщенья,
Меня сошли к брегам чужим и страшным,
В степях я скифских умереть готова
И в Ливии песках влачить оковы.

129
Средь львов свирепых, тигров разъяренных
Найду я состраданье и покой,
В которых здесь, в Коимбре просвещенной,
Отказано мне было злой судьбой.
Взгляни на бедных крошек благосклонно,
Не разлучай детей моих со мной.
Они мне будут лучшим утешеньем
Во всех моих невзгодах и лишеньях».

130
Король, ее растроганный слезами,
Хотел несчастной даровать прощенье,
Но свита с обнаженными мечами
К ней подступила в яром озлобленье
(Предрешено, как видно, небесами
Инеш безвинной было убиенье).
И лиходеи силой похвалялись,
Когда на битву с дамой собирались!

131
Не так ли Пирр, свирепый, возбужденный,
Презрев Гекубы слезы и моленья,
Предстал пред Поликсеной обреченной,
Чтоб тень Ахилла успокоить мщеньем?
А дева, меч увидев вознесенный,
Приблизилась к убийце со смиреньем
И, к матери взор обратив прощальный,
Пошла, как нежный агнец, на закланье.

132
Вершители лихого приговора
Пронзили алебастровую шею.
Краса померкла трепетного взора,
Что юный принц боготворил, лелея.
Не ведая в душе своей укора,
Красу Инеш несчастной не жалея,
Убийцы ей ланиты осквернили
И кровью белизну их обагрили.

133
О солнце! Как в день мерзкого деянья,
Когда за страшной трапезой Атрея
Плоть сыновей вкусил без содроганья
Фиест по воле брата-лиходея,
Ты спряталось, так в горький день страданья
Могла б ты скрыться, в страхе цепенея,
Заслышав, как красавица рыдала
И к Педру крик предсмертный обращала.

134
Вот так в венке ромашка увядает,
Свой горький жребий тщетно проклиная,
И нежный цвет до времени теряет,
В руках девичьих быстро засыхая.
И жизнь цветок пробивший оставляет.
Так и Инеш, от ран изнемогая,
Красы своей божественной лишилась
И с сладостною жизнию простилась.

135
И долго слезы горькие роняли
Мондегу нимфы над ее могилой
И в честь ее печальный гимн слагали,
Стеная, лик оплакивали милый.
И боги из прозрачных слез создали
Источник, и с таинственною силой
Он бег свой и поныне продолжает
И о любви Инеш напоминает.

136
А вскоре Педру править стал страною,
И гнев его настиг убийц жестоких,
Хотя, грозу почуяв над собою,
Они в Кастилье спрятались далекой.
Их сразу выдал Педру с головою
Ее король, блюститель чести строгий.
(Меж королями соблюдалось свято
То правило, что Август ввел когда-то.)

137
Карал дон Педру яро, беспощадно
Обманщиков, убийц и лиходеев,
Разбойников казнил он кровожадных,
Позору подвергал прелюбодеев.
И города очистил он изрядно
От татей, лихоимцев, прохиндеев,
Казнил он их, нимало не жалея,
В чем превзошел Алкида и Тезея.

138
От Педру Справедливого родился
Фернанду, отпрыск вялый и безвольный.
(На нем каприз природы проявился,
В стране создав немало недовольных.)
Кастилец в земли Луза устремился,
Начало положив войне крамольной.
Когда безвольный царь страной владеет,
Любой народ слабеет и хиреет.

139
Немало бед отчизна испытала
По милости такого властелина.
Длань божия за грех его карала,
И Леонор была тому причиной.
Небесный гнев блудница возбуждала,
Страну ввергая в тяжких войн пучину.
Страсть низкая и мудрых ослепляет
И даже сильных духом унижает.

140
Ведь от греховной страсти претерпели
Немало бед и горестных страданий
Троянцы, что Еленой завладели,
Тарквиний, жертва собственных желаний,
Потомки Веньямина, что посмели
Предать жену чужую поруганью,
Святой Давид, и Аппий развращенный,
И царь Египта, Саррою прельщенный.

141
Герои прежних лет, презрев сраженья,
В любовной неге сладость находили,
И как Геракл Омфале, в упоенье
Прекрасным дамам ревностно служили,
И как Антоний, ради угожденья
Своим любимым, головы сложили,
И, словно Ганнибал, в объятьях девы
Могли забыть и ратных труб напевы.

142
Да как и устоять, скажите честно,
Когда Амура сети роковые
Скрываются за обликом прелестным
И прячутся за кудри золотые
И смертному простому неизвестно,
Где ждут его тенета вековые,
Которые так сердце вмиг сжимают,
Что в огнь его горючий обращают?

143
И тот, кто испытал любви волненье,
Кто тосковал по ласковому взгляду,
Лик ангельский приветствовал в смятенье
И видел в нем всех дней своих отраду,
Тот извинит Фернанду преступленья,
Не обречет его на муки ада.
Но кто еще не ведал мук любовных,
Сочтет его во всех грехах виновным.

Луиш де Камоэнс
Перевод Ольги Овчаренко