Luís de Camões «Os Lusíadas. Canto Décimo»

Os Lusíadas

Canto Décimo

1
Mas já o claro amador da Larisseia
Adúltera inclinava os animais
Lá pera o grande lago que rodeia
Temistitão, nos fins Ocidentais;
O grande ardor do Sol Favónio enfreia
Co sopro que nos tanques naturais
Encrespa a água serena e despertava
Os lírios e jasmins, que a calma agrava,

2
Quando as fermosas Ninfas, cos amantes
Pela mão, já conformes e contentes,
Subiam pera os paços radiantes
E de metais ornados reluzentes,
Mandados da Rainha, que abundantes
Mesas d’altos manjares excelentes
Lhe tinha aparelhados, que a fraqueza
Restaurem da cansada natureza.

3
Ali, em cadeiras ricas, cristalinas,
Se assentam dous e dous, amante e dama;
Noutras, à cabeceira, d’ouro finas,
Está co a bela Deusa o claro Gama.
De iguarias suaves e divinas,
A quem não chega a Egípcia antiga fama ,
Se acumulam os pratos de fulvo ouro,
Trazidos lá do Atlântico tesouro.

4
Os vinhos odoríferos, que acima
Estão não só do Itálico Falerno
Mas da Ambrósia, que Jove tanto estima
Com todo o ajuntamento sempiterno,
Nos vasos, onde em vão trabalha a lima,
Crespas escumas erguem, que no interno
Coração movem súbita alegria,
Saltando co a mistura d’água fria.

5
Mil práticas alegres se tocavam;
Risos doces, sutis e argutos ditos,
Que entre um e outro manjar se ale vantavam,
Despertando os alegres apetitos;
Músicos instrumentos não faltavam
(Quais, no profundo Reino, os nus espritos
Fizeram descansar da eterna pena)
Cũa voz dũa angélica Sirena.

6
Cantava a bela Ninfa, e cos acentos,
Que pelos altos paços vão soando,
Em consonância igual, os instumentos
Suaves vêm a um tempo conformando.
Um súbito silêncio enfreia os ventos
E faz ir docemente murmurando
As águas, e nas casas naturais
Adormecer os brutos animais.

7
Com doce voz está subindo ao Céu
Altos varões que estão por vir ao mundo,
Cujas claras Ideias viu Proteu
Num globo vão, diáfano, rotundo,
Que Júpiter em dom lho concedeu
Em sonhos, e despois no Reino fundo,
Vaticinando, o disse, e na memória
Recolheu logo a Ninfa a clara história.

8
Matéria é de coturno, e não de soco,
A que a Ninfa aprendeu no imenso lago;
Qual Iopas não soube, ou Demodoco,
Entre os Feaces um, outro em Cartago.
Aqui, minha Calíope, te invoco
Neste trabalho extremo, por que em pago
Me tornes do que escrevo, e em vão pretendo,
O gosto de escrever, que vou perdendo.

9
Vão os anos descendo, e já do Estio
Há pouco que passar até o Outono;
A Fortuna me faz o engenho frio,
Do qual já não me jacto nem me abono;
Os desgostos me vão levando ao rio
Do negro esquecimento e eterno sono.
Mas tu me dá que cumpra, ó grão rainha
Das Musas, co que quero à nação minha!

10
Cantava a bela Deusa que viriam
Do Tejo, pelo mar que o Gama abrira,
Armadas que as ribeiras venceriam
Por onde o Oceano Índico suspira;
E que os Gentios Reis que não dariam
A cerviz sua ao jugo, o ferro e ira
Provariam do braço duro e forte,
Até render-se a ele ou logo à morte.

11
Cantava dum que tem nos Malabares
Do sumo sacerdócio a dignidade,
Que, só por não quebrar cos singulares
Barões os nós que dera d’amizade,
Sofrerá suas cidades e lugares,
Com ferro, incêndios, ira e crueldade,
Ver destruir do Samorim potente,
Que tais ódios terá co a nova gente.

12
E canta como lá se embarcaria
Em Belém o remédio deste dano,
Sem saber o que em si ao mar traria,
O grão Pacheco, Aquiles Lusitano.
O peso sentirão, quando entraria,
O curvo lenho e o férvido Oceano,
Quando mais n’água os troncos que gemerem
Contra sua natureza se meterem.

13
Mas, já chegado aos fins Orientais
E deixado em ajuda do gentio Rei de
Cochim, com poucos naturais,
Nos braços do salgado e curvo rio
Desbaratará os Naires infernais
No passo Cambalão, tornando frio
D’espanto o ardor imenso do Oriente,
Que verá tanto obrar tão pouca gente.

14
Chamará o Samorim mais gente nova;
Virão Reis de Bipur e de Tanor,
Das serras de Narsinga, que alta prova
Estarão prometendo a seu senhor;
Fará que todo o Naire, enfim, se mova
Que entre Calecu jaz e Cananor,
D’ambas as Leis imigas pera a guerra:
Mouros por mar, Gentios pola terra.

15
E todos outra vez desbaratando,
Por terra e mar, o grão Pacheco ousado,
A grande multidão que irá matando
A todo o Malabar terá admirado.
Cometerá outra vez, não dilatando,
O Gentio os combates, apressado,
Injuriando os seus, fazendo votos
Em vão aos Deuses vãos, surdos e imotos.

16
Já não defenderá somente os passos,
Mas queimar-lhe-á lugares, templos, casas;
Aceso de ira, o Cão, não vendo lassos
Aqueles que as cidades fazem rasas,
Fará que os seus, de vida pouco escassos,
Cometam o Pacheco, que tem asas,
Por dous passos num tempo; mas voando
Dum noutro, tudo irá desbaratando.

17
Virá ali o Samorim, por que em pessoa
Veja a batalha e os seus esforce e anime;
Mas um tiro, que com zunido voa,
De sangue o tingirá no andor sublime.
Já não verá remédio ou manha boa
Nem força que o Pacheco muito estime;
Inventará traições e vãos venenos,
Mas sempre (o Céu querendo) fará menos.

18
Que tornará a vez sétima (cantava)
Pelejar co invicto e forte Luso,
A quem nenhum trabalho pesa e agrava;
Mas, contudo, este só o fará confuso.
Trará pera a batalha, horrenda e brava,
Máquinas de madeiros fora de uso,
Pera lhe abalroar as caravelas,
Que até’li vão lhe fora cometê-las.

19
Pela água levará serras de fogo
Pera abrasar-lhe quanta armada tenha;
Mas a militar arte e engenho logo
Fará ser vã a braveza com que venha.
— «Nenhum claro barão no Márcio jogo,
Que nas asas da Fama se sustenha,
Chega a este, que a palma a todos toma.
E perdoe-me a ilustre Grécia ou Roma.

20
«Porque tantas batalhas, sustentadas
Com muito pouco mais de cem soldados,
Com tantas manhas e artes inventadas,
Tantos Cães não imbeles profligados,
Ou parecerão fábulas sonhadas,
Ou que os celestes Coros, invocados,
Decerão a ajudá-lo e lhe darão
Esforço, força, ardil e coração.

21
«Aquele que nos campos Maratónios
O grão poder de Dário estrui e rende,
Ou quem, com quatro mil Lacedemónios,
O passo de Termópilas defende,
Nem o mancebo Cocles dos Ausónios,
Que com todo o poder Tusco contende
Em defensa da ponte, ou Quinto Fábio,
Foi como este na guerra forte e sábio.»

22
Mas neste passo a Ninfa, o som canoro
Abaxando, fez ronco e entristecido,
Cantando em baxa voz, envolta em choro,
O grande esforço mal agardecido.
— «Ó Belisário (disse) que no coro
Das Musas serás sempre engrandecido,
Se em ti viste abatido o bravo Marte,
Aqui tens com quem podes consolar-te!

23
«Aqui tens companheiro, assi nos feitos
Como no galardão injusto e duro;
Em ti e nele veremos altos peitos
A baxo estado vir, humilde e escuro.
Morrer nos hospitais, em pobres leitos,
Os que ao Rei e à Lei servem de muro!
Isto fazem os Reis cuja vontade
Manda mais que a justiça e que a verdade.

24
«Isto fazem os Reis quando embebidos
Nũa aparência branda que os contenta
Dão os prémios, de Aiace merecidos,
À língua vã de Ulisses, fraudulenta.
Mas vingo-me: que os bens mal repartidos
Por quem só doces sombras apresenta,
Se não os dão a sábios cavaleiros,
Dão-os logo a avarentos lisonjeiros.

25
«Mas tu, de quem ficou tão mal pagado
Um tal vassalo, ó Rei, só nisto inico,
Se não és pera dar-lhe honroso estado,
É ele pera dar-te um Reino rico.
Enquanto for o mundo rodeado
Dos Apolíneos raios, eu te fico
Que ele seja entre a gente ilustre e claro,
E tu nisto culpado por avaro.

26
«Mas eis outro (cantava) intitulado
Vem com nome real e traz consigo
O filho, que no mar será ilustrado,
Tanto como qualquer Romano antigo.
Ambos darão com braço forte, armado,
A Quíloa fértil, áspero castigo,
Fazendo nela Rei leal e humano,
Deitado fora o pérfido tirano.

27
«Também farão Mombaça, que se arreia
De casas sumptuosas e edifícios,
Co ferro e fogo seu queimada e feia,
Em pago dos passados malefícios.
Despois, na costa da Índia, andando cheia
De lenhos inimigos e artifícios
Contra os Lusos, com velas e com remos
O mancebo Lourenço fará extremos.

28
«Das grandes naus do Samorim potente,
Que encherão todo o mar, co a férrea pela,
Que sai com trovão do cobre ardente,
Fará pedaços leme, masto, vela.
Despois, lançando arpéus ousadamente
Na capitaina imiga, dentro nela
Saltando o fará só com lança e espada
De quatrocentos Mouros despejada.

29
«Mas de Deus a escondida providência
(Que ela só sabe o bem de que se serve)
O porá onde esforço nem prudência
Poderá haver que a vida lhe reserve.
Em Chaúl, onde em sangue e resistência
O mar todo com fogo e ferro ferve,
Lhe farão que com vida se não saia
As armadas de Egipto e de Cambaia.

30
«Ali o poder de muitos inimigos
(Que o grande esforço só com força rende),
Os ventos que faltaram, e os perigos
Do mar, que sobejaram, tudo o ofende.
Aqui ressurjam todos os Antigos,
A ver o nobre ardor que aqui se aprende:
Outro Ceva verão, que, espedaçado,
Não sabe ser rendido nem domado.

31
«Com toda ũa coxa fora, que em pedaços
Lhe leva um cego tiro que passara,
Se serve inda dos animosos braços
E do grão coração que lhe ficara.
Até que outro pelouro quebra os laços
Com que co alma o corpo se liara:
Ela, solta, voou da prisão fora
Onde súbito se acha vencedora.

32
«Vai-te, alma, em paz, da guerra turbulenta,
Na qual tu mereceste paz serena!
Que o corpo, que em pedaços se apresenta,
Quem o gerou, vingança já lhe ordena:
Que eu ouço retumbar a grão tormenta,
Que vem já dar a dura e eterna pena,
De esperas, basiliscos e trabucos,
A Cambaicos cruéis e Mamelucos.

33
«Eis vem o pai, com ânimo estupendo,
Trazendo fúria e mágoa por antolhos,
Com que o paterno amor lhe está movendo
Fogo no coração, água nos olhos.
A nobre ira lhe vinha prometendo
Que o sangue fará dar pelos giolhos
Nas inimigas naus; senti-lo-á o Nilo,
Podê-lo-á o Indo ver e o Gange ouvi-lo.

34
«Qual o touro cioso, que se ensaia
Pera a crua peleja, os cornos tenta
No tronco dum carvalho ou alta faia
E, o ar ferindo, as forças experimenta:
Tal, antes que no seio de Cambaia
Entre Francisco irado, na opulenta
Cidade de Dabul a espada afia,
Abaxando-lhe a túmida ousadia.

35
«E logo, entrando fero na enseada
De Dio, ilustre em cercos e batalhas,
Fará espalhar a fraca e grande armada
De Calecu, que remos tem por malhas.
A de Melique Iaz, acautelada,
Cos pelouros que tu, Vulcano, espalhas,
Fará ir ver o frio e fundo assento,
Secreto leito do húmido elemento.

36
«Mas a de Mir Hocém, que, abalroando,
A fúria esperará dos vingadores,
Verá braços e pernas ir nadando
Sem corpos, pelo mar, de seus senhores.
Raios de fogo irão representando,
No cego ardor, os bravos domadores.
Quanto ali sentirão olhos e ouvidos
É fumo, ferro, flamas e alaridos.

37
«Mas ah, que desta próspera vitória,
Com que despois virá ao pátrio Tejo,
Quási lhe roubará a famosa glória
Um sucesso, que triste e negro vejo!
O Cabo Tormentório, que a memória
Cos ossos guardará, não terá pejo
De tirar deste mundo aquele esprito,
Que não tiraram toda a Índia e Egipto.

38
«Ali, Cafres selvagens poderão
O que destros imigos não puderam;
E rudos paus tostados sós farão
O que arcos e pelouros não fizeram.
Ocultos os juízos de Deus são;
As gentes vãs, que não nos entenderam,
Chamam-lhe fado mau, fortuna escura,
Sendo só providência de Deus pura.

39
«Mas oh, que luz tamanha que abrir sinto
(Dizia a Ninfa, e a voz alevantava)
Lá no mar de Melinde, em sangue tinto
Das cidades de Lamo, de Oja e Brava,
Pelo Cunha também, que nunca extinto
Será seu nome em todo o mar que lava
As ilhas do Austro, e praias que se chamam
De São Lourenço, e em todo o Sul se afamam!

40
«Esta luz é do fogo e das luzentes
Armas com que Albuquerque irá amansando
De Ormuz os Párseos, por seu mal valentes,
Que refusam o jugo honroso e brando.
Ali verão as setas estridentes
Reciprocar-se, a ponta no ar virando
Contra quem as tirou; que Deus peleja
Por quem estende a fé da Madre Igreja.

41
«Ali do sal os montes não defendem
De corrupção os corpos no combate,
Que mortos pela praia e mar se estendem
De Gerum, de Mazcate e Calaiate;
Até que à força só de braço aprendem
A abaxar a cerviz, onde se lhe ate
Obrigação de dar o reino inico
Das perlas de Barém tributo rico.

42
«Que gloriosas palmas tecer vejo
Com que Vitória a fronte lhe coroa,
Quando, sem sombra vã de medo ou pejo,
Toma a ilha ilustríssima de Goa!
Despois, obedecendo ao duro ensejo,
A deixa, e ocasião espera boa
Com que a torne a tomar, que esforço e arte
Vencerão a Fortuna e o próprio Marte.

43
«Eis já sobr’ela torna e vai rompendo
Por muros, fogo, lanças e pelouros,
Abrindo com a espada o espesso e horrendo
Esquadrão de Gentios e de Mouros.
Irão soldados ínclitos fazendo
Mais que liões famélicos e touros,
Na luz que sempre celebrada e dina
Será da Egípcia Santa Caterina.

44
«Nem tu menos fugir poderás deste,
Posto que rica e posto que assentada
Lá no grémio da Aurora, onde naceste,
Opulenta Malaca nomeada.
As setas venenosas que fizeste,
Os crises com que já te vejo armada,
Malaios namorados, Jaus valentes,
Todos farás ao Luso obedientes.»

45
Mais estanças cantara esta Sirena
Em louvor do ilustríssimo Albuquerque,
Mas alembrou-lhe ũa ira que o condena,
Posto que a fama sua o mundo cerque.
O grande Capitão, que o fado ordena
Que com trabalhos glória eterna merque,
Mais há-de ser um brando companheiro
Pera os seus, que juiz cruel e inteiro.

46
Mas em tempo que fomes e asperezas,
Doenças, frechas e trovões ardentes,
A sazão e o lugar, fazem cruezas
Nos soldados a tudo obedientes,
Parece de selváticas brutezas,
De peitos inumanos e insolentes,
Dar extremo suplício pela culpa
Que a fraca humanidade e Amor desculpa.

47
Não será a culpa abominoso incesto
Nem violento estupro em virgem pura,
Nem menos adultério desonesto,
Mas cũa escrava vil, lasciva e escura.
Se o peito, ou de cioso, ou de modesto,
Ou de usado a crueza fera e dura,
Cos seus ũa ira insana não refreia,
Põe na fama alva noda negra e feia.

48
Viu Alexandre Apeles namorado
Da sua Campaspe, e deu-lha alegremente,
Não sendo seu soldado exprimentado,
Nem vendo-se num cerco duro e urgente.
Sentiu Ciro que andava já abrasado
Araspas, de Panteia, em fogo ardente,
Que ele tomara em guarda, e prometia
Que nenhum mau desejo o venceria;

49
Mas, vendo o ilustre Persa que vencido
Fora de Amor, que, enfim, não tem defensa,
Levemente o perdoa, e foi servido
Dele num caso grande, em recompensa.
Per força, de Judita foi marido
O férreo Balduíno; mas dispensa
Carlos, pai dela, posto em causas grandes,
Que viva e povoador seja de Frandes.

50
Mas, prosseguindo a Ninfa o longo canto,
De Soares cantava, que as bandeiras
Faria tremular e pôr espanto
Pelas roxas Arábicas ribeiras:
— «Medina abominábil teme tanto,
Quanto Meca e Gidá, co as derradeiras
Praias de Abássia; Barborá se teme
Do mal de que o empório Zeila geme.

51
«A nobre ilha também de Taprobana,
Já pelo nome antigo tão famosa
Quanto agora soberba e soberana
Pela cortiça cálida, cheirosa,
Dela dará tributo à Lusitana
Bandeira, quando, excelsa e gloriosa,
Vencendo se erguerá na torre erguida,
Em Columbo, dos próprios tão temida.

52
«Também Sequeira, as ondas Eritreias
Dividindo, abrirá novo caminho
Pera ti, grande Império, que te arreias
De seres de Candace e Sabá ninho.
Maçuá, com cisternas de água cheias
Verá, e o porto Arquico, ali vizinho;
E fará descobir remotas Ilhas,
Que dão ao mundo novas maravilhas.

53
«Virá despois Meneses, cujo ferro
Mais na Africa, que cá, terá provado;
Castigará de Ormuz soberba o erro,
Com lhe fazer tributo dar dobrado.
Também tu, Gama, em pago do desterro
Em que estás e serás inda tornado,
Cos títulos de Conde e d’honras nobres
Virás mandar a terra que descobres.

54
«Mas aquela fatal necessidade
De quem ninguém se exime dos humanos,
Ilustrado co a Régia dignidade,
Te tirará do mundo e seus enganos.
Outro Meneses logo, cuja idade
É maior na prudência que nos anos,
Governará; e fará o ditoso Henrique
Que perpétua memória dele fique.

55
«Não vencerá somente os Malabares,
Destruindo Panane com Coulete,
Cometendo as bombardas, que, nos ares,
Se vingam só do peito que as comete;
Mas com virtudes, certo, singulares,
Vence os imigos d’alma todos sete;
De cobiça triunfa e incontinência,
Que em tal idade é suma de excelência.

56
«Mas, despois que as Estrelas o chamarem,
Sucederás, ó forte Mascarenhas;
E, se injustos o mando te tomarem,
Prometo-te que fama eterna tenhas.
Pera teus inimigos confessarem
Teu valor alto, o fado quer que venhas
A mandar, mais de palmas coroado,
Que de fortuna justa acompanhado.

57
«No reino de Bintão, que tantos danos
Terá a Malaca muito tempo feitos,
Num só dia as injúrias de mil anos
Vingarás, co valor de ilustres peitos.
Trabalhos e perigos inumanos,
Abrolhos férreos mil, passos estreitos,
Tranqueiras, baluartes, lanças, setas:
Tudo fico que rompas e sometas.

58
«Mas na Índia, cobiça e ambição,
Que claramente põem aberto o rosto
Contra Deus e Justiça, te farão
Vitupério nenhum, mas só desgosto.
Quem faz injúria vil e sem razão,
Com forças e poder em que está posto,
Não vence; que a vitória verdadeira
É saber ter justiça nua e inteira.

59
«Mas, contudo, não nego que Sampaio
Será, no esforço, ilustre e assinalado,
Mostrando-se no mar um fero raio,
Que de inimigos mil verá coalhado.
Em Bacanor fará cruel ensaio
No Malabar, pera que, amedrontado,
Despois a ser vencido dele venha
Cutiale, com quanta armada tenha.

60
«E não menos de Dio a fera frota,
Que Chaúl temerá, de grande e ousada,
Fará, co a vista só, perdida e rota,
Por Heitor da Silveira e destroçada;
Por Heitor Português, de quem se nota
Que na costa Cambaica, sempre armada,
Será aos Guzarates tanto dano,
Quanto já foi aos Gregos o Troiano.

61
«A Sampaio feroz sucederá
Cunha, que longo tempo tem o leme:
De Chale as torres altas erguerá,
Enquanto Dio ilustre dele treme;
O forte Baçaim se lhe dará,
Não sem sangue, porém, que nele geme
Melique, porque à força só de espada
A tranqueira soberba vê tomada.

62
«Trás este vem Noronha, cujo auspício
De Dio os Rumes feros afugenta;
Dio, que o peito e bélico exercício
De António da Silveira bem sustenta.
Fará em Noronha a morte o usado ofício,
Quando um teu ramo, ó Gama, se exprimenta
No governo do Império, cujo zelo
Com medo o Roxo Mar fará amarelo.

63
«Das mãos do teu Estêvão vem tomar
As rédeas um, que já será ilustrado
No Brasil, com vencer e castigar
O pirata Francês, ao mar usado.
Despois, Capitão-mor do Índico mar,
O muro de Damão, soberbo e armado,
Escala e primeiro entra a porta aberta,
Que fogo e frechas mil terão coberta.

64
«A este o Rei Cambaico soberbíssimo
Fortaleza dará na rica Dio,
Por que contra o Mogor poderosíssimo
Lhe ajude a defender o senhorio.
Despois irá com peito esforçadíssimo
A tolher que não passe o Rei gentio
De Calecu, que assi com quantos veio
O fará retirar, de sangue cheio.

65
«Destruirá a cidade Repelim,
Pondo o seu Rei, com muitos, em fugida;
E despois, junto ao Cabo Comorim,
ũa façanha faz esclarecida:
A frota principal do Samorim,
Que destruir o mundo não duvida,
Vencerá co furor do ferro e fogo;
Em si verá Beadala o Márcio jogo.

66
«Tendo assi limpa a Índia dos imigos,
Virá despois com ceptro a governá-Ia
Sem que ache resistência nem perigos,
Que todos tremem dele e nenhum fala.
Só quis provar os ásperos castigos
Baticalá, que vira já Beadala.
De sangue e corpos mortos ficou cheia
E de fogo e trovões desfeita e feia.

67
«Este será Martinho, que de Marte
O nome tem co as obras derivado;
Tanto em armas ilustre em toda parte,
Quanto, em conselho, sábio e bem cuidado.
Suceder-lhe-á ali Castro, que o estandarte
Português terá sempre levantado,
Conforme sucessor ao sucedido,
Que um ergue Dio, outro o defende erguido.

68
«Persas feroces, Abassis e Rumes,
Que trazido de Roma o nome têm,
Vários de gestos, vários de costumes
(Que mil nações ao cerco feras vêm),
Farão dos Céus ao mundo vãos queixumes
Porque uns poucos a terra lhe detêm.
Em sangue Português, juram, descridos,
De banhar os bigodes retorcidos.

69
«Basiliscos medonhos e liões,
Trabucos feros, minas encobertas,
Sustenta Mascarenhas cos barões
Que tão ledos as mortes têm por certas;
Até que, nas maiores opressões,
Castro libertador, fazendo ofertas
Das vidas de seus filhos, quer que fiquem
Com fama eterna e a Deus se sacrifiquem.

70
«Fernando, um deles, ramo da alta pranta,
Onde o violento fogo, com ruido,
Em pedaços os muros no ar levanta,
Será ali arrebatado e ao Céu subido.
Álvaro, quando o Inverno o mundo espanta
E tem o caminho húmido impedido,
Abrindo-o, vence as ondas e os perigos,
Os ventos e despois os inimigos.

71
«Eis vem despois o pai, que as ondas corta
Co restante da gente Lusitana,
E com força e saber, que mais importa,
Batalha dá felice e soberana.
Uns, paredes subindo, escusam porta;
Outros a abrem na fera esquadra insana.
Feitos farão tão dinos de memória
Que não caibam em verso ou larga história.

72
«Este, despois, em campo se apresenta,
Vencedor forte e intrépido, ao possante
Rei de Cambaia e a vista lhe amedrenta
Da fera multidão quadrupedante.
Não menos suas terras mal sustenta
O Hidalcão, do braço triunfante
Que castigando vai Dabul na costa;
Nem lhe escapou Pondá, no sertão posta.

73
«Estes e outros Barões, por várias partes,
Dinos todos de fama e maravilha,
Fazendo-se na terra bravos Martes,
Virão lograr os gostos desta Ilha,
Varrendo triunfantes estandartes
Pelas ondas que corta a aguda quilha;
E acharão estas Ninfas e estas mesas,
Que glórias e honras são de árduas empresas.»

74
Assi cantava a Ninfa; e as outras todas,
Com sonoroso aplauso, vozes davam,
Com que festejam as alegres vodas
Que com tanto prazer se celebravam.
— «Por mais que da Fortuna andem as rodas
(Nũa cônsona voz todas soavam),
Não vos hão-de faltar, gente famosa,
Honra, valor e fama gloriosa.»

75
Despois que a corporal necessidade
Se satisfez do mantimento nobre,
E na harmonia e doce suavidade
Viram os altos feitos que descobre,
Tétis, de graça ornada e gravidade,
Pera que com mais alta glória dobre
As festas deste alegre e claro dia,
Pera o felice Gama assi dizia:

76
— «Faz-te mercê, barão, a Sapiência
Suprema de, cos olhos corporais,
Veres o que não pode a vã ciência
Dos errados e míseros mortais.
Sigue-me firme e forte, com prudência,
Por este monte espesso, tu cos mais.»
Assi lhe diz e o guia por um mato
Árduo, difícil, duro a humano trato.

77
Não andam muito que no erguido cume
Se acharam, onde um campo se esmaltava
De esmeraldas, rubis, tais que presume
A vista que divino chão pisava.
Aqui um globo vêm no ar, que o lume
Claríssimo por ele penetrava,
De modo que o seu centro está evidente,
Como a sua superfícia, claramente.

78
Qual a matéria seja não se enxerga,
Mas enxerga-se bem que está composto
De vários orbes, que a Divina verga
Compôs, e um centro a todos só tem posto.
Volvendo, ora se abaxe, agora se erga,
Nunca s’ergue ou se abaxa, e um mesmo rosto
Por toda a parte tem; e em toda a parte
Começa e acaba, enfim, por divina arte,

79
Uniforme, perfeito, em si sustido,
Qual, enfim, o Arquetipo que o criou.
Vendo o Gama este globo, comovido
De espanto e de desejo ali ficou.
Diz-lhe a Deusa: — «O transunto, reduzido
Em pequeno volume, aqui te dou
Do Mundo aos olhos teus, pera que vejas
Por onde vás e irás e o que desejas.

80
«Vês aqui a grande máquina do Mundo,
Etérea e elemental, que fabricada
Assi foi do Saber, alto e profundo,
Que é sem princípio e meta limitada.
Quem cerca em derredor este rotundo
Globo e sua superfícia tão limada,
É Deus: mas o que é Deus, ninguém o entende,
Que a tanto o engenho humano não se estende.

81
«Este orbe que, primeiro, vai cercando
Os outros mais pequenos que em si tem,
Que está com luz tão clara radiando
Que a vista cega e a mente vil também,
Empíreo se nomeia, onde logrando
Puras almas estão daquele Bem
Tamanho, que ele só se entende e alcança,
De quem não há no mundo semelhança.

82
«Aqui, só verdadeiros, gloriosos
Divos estão, porque eu, Saturno e Jano,
Júpiter, Juno, fomos fabulosos,
Fingidos de mortal e cego engano.
Só pera fazer versos deleitosos
Servimos; e, se mais o trato humano
Nos pode dar, é só que o nome nosso
Nestas estrelas pôs o engenho vosso.

83
«E também, porque a santa Providência,
Que em Júpiter aqui se representa,
Por espíritos mil que têm prudência
Governa o Mundo todo que sustenta
(Ensina-lo a profética ciência,
Em muitos dos exemplos que apresenta);
Os que são bons, guiando, favorecem,
Os maus, em quanto podem, nos empecem;

84
«Quer logo aqui a pintura que varia
Agora deleitando, ora ensinando,
Dar-lhe nomes que a antiga Poesia
A seus Deuses já dera, fabulando;
Que os Anjos de celeste companhia
Deuses o sacro verso está chamando,
Nem nega que esse nome preminente
Também aos maus se dá, mas falsamente.

85
«Enfim que o Sumo Deus, que por segundas
Causas obra no Mundo, tudo manda.
E tornando a contar-te das profundas
Obras da Mão Divina veneranda,
Debaxo deste círculo onde as mundas
Almas divinas gozam, que não anda,
Outro corre, tão leve e tão ligeiro
Que não se enxerga: é o Móbile primeiro.

86
«Com este rapto e grande movimento
Vão todos os que dentro tem no seio;
Por obra deste, o Sol, andando a tento,
O dia e noite faz, com curso alheio.
Debaxo deste leve, anda outro lento,
Tão lento e sojugado a duro freio,
Que enquanto Febo, de luz nunca escasso,
Duzentos cursos faz, dá ele um passo.

87
«Olha estoutro debaxo, que esmaltado
De corpos lisos anda e radiantes,
Que também nele tem curso ordenado
E nos seus axes correm cintilantes.
Bem vês como se veste e faz ornado
Co largo cinto douro, que estelantes
Animais doze traz afigurados,
Apousentos de Febo limitados.

88
«Olha por outras partes a pintura
Que as Estrelas fulgentes vão fazendo:
Olha a Carreta, atenta a Cinosura,
Andrómeda e seu pai, e o Drago horrendo;
Vê de Cassiopeia a fermosura
E do Orionte o gesto turbulento;
Olha o Cisne morrendo que suspira,
A Lebre e os Cães, a Nau e a doce Lira.

89
«Debaxo deste grande Firmamento,
Vês o céu de Saturno, Deus antigo;
Júpiter logo faz o movimento,
E Marte abaxo, bélico inimigo;
O claro Olho do céu, no quarto assento,
E Vénus, que os amores traz consigo;
Mercúrio, de eloquência soberana;
Com três rostos, debaxo vai Diana.

90
«Em todos estes orbes, diferente
Curso verás, nuns grave e noutros leve;
Ora fogem do Centro longamente,
Ora da Terra estão caminho breve,
Bem como quis o Padre omnipotente,
Que o fogo fez e o ar, o vento e neve,
Os quais verás que jazem mais a dentro
E tem co Mar a Terra por seu centro.

91
«Neste centro, pousada dos humanos,
Que não somente, ousados, se contentam
De sofrerem da terra firme os danos,
Mas inda o mar instábil exprimentam,
Verás as várias partes, que os insanos
Mares dividem, onde se apousentam
Várias nações que mandam vários Reis,
Vários costumes seus e várias leis.

92
«Vês Europa Cristã, mais alta e clara
Que as outras em polícia e fortaleza.
Vês África, dos bens do mundo avara,
Inculta e toda cheia de bruteza;
Co Cabo que até’aqui se vos negara,
Que assentou pera o Austro a Natureza.
Olha essa terra toda, que se habita
Dessa gente sem Lei, quási infinita.

93
«Vê do Benomotapa o grande império,
De selvática gente, negra e nua,
Onde Gonçalo morte e vitupério
Padecerá, pola Fé santa sua.
Nasce por este incógnito Hemisfério
O metal por que mais a gente sua.
Vê que do lago donde se derrama
O Nilo, também vindo está Cuama.

94
«Olha as casas dos negros, como estão
Sem portas, confiados, em seus ninhos,
Na justiça real e defensão
E na fidelidade dos vizinhos;
Olha deles a bruta multidão,
Qual bando espesso e negro de estorninhos,
Combaterá em Sofala a fortaleza, Que
defenderá Nhaia com destreza.

95
«Olha lá as alagoas donde o Nilo
Nace, que não souberam os antigos;
Vê-lo rega, gerando o crocodilo,
Os povos Abassis, de Crista amigos;
Olha como sem muros (novo estilo)
Se defendem milhor dos inimigos;
Vê Méroe, que ilha foi de antiga fama,
Que ora dos naturais Nobá se chama.

96
«Nesta remota terra um filho teu
Nas armas contra os Turcos será claro;
Há-de ser Dom Cristóvão o nome seu;
Mas contra o fim fatal não há reparo.
Vê cá a costa do mar, onde te deu
Melinde hospício gasalhoso e caro;
O Rapto rio nota, que o romance
Da terra chama Obi; entra em Quilmance.

97
«O Cabo vê já Arómata chamado,
E agora Guardafú, dos moradores,
Onde começa a boca do afamado
Mar Roxo, que do fundo toma as cores;
Este como limite está lançado
Que divide Asia de Africa; e as milhores
Povoações que a parte Africa tem
Maçuá são, Arquico e Suaquém.

98
«Vês o extremo Suez, que antigamente
Dizem que foi dos Héroas a cidade
(Outros dizem que Arsínoe), e ao presente
Tem das frotas do Egipto a potestade.
Olha as águas nas quais abriu patente
Estrada o grão Mousés na antiga idade.
Ásia começa aqui, que se apresenta
Em terras grande, em reinos opulenta.

99
«Olha o monte Sinai, que se ennobrece
Co sepulcro de Santa Caterina;
Olha Toro e Gidá, que lhe falece
Água das fontes, doce e cristalina;
Olha as portas do Estreito, que fenece
No reino da seca Ádem, que confina
Com a serra d’Arzira, pedra viva,
Onde chuva dos céus se não deriva.

100
«Olha as Arábias três, que tanta terra
Tomam, todas da gente vaga e baça,
Donde vêm os cavalos pera a guerra,
Ligeiros e feroces, de alta raça;
Olha a costa que corrre, até que cera
Outro Estreito de Pérsia, e faz a traça
O Cabo que co nome se apelida
Da cidade Fartaque, ali sabida.

101
«Olha Dófar, insigne porque manda
O mais cheiroso incenso pera as aras;
Mas atenta: já cá destoutra banda
De Roçalgate, e praias sempre avaras,
Começa o reino Ormuz, que todo se anda
Pelas ribeiras que inda serão claras
Quando as galés do Turco e fera armada
Virem de Castelbranco nua a espada.

102
«Olha o Cabo Asaboro, que chamado
Agora é Moçandão, dos navegantes;
Por aqui entra o lago que é fechado
De Arábia e Pérsias terras abundantes.
Atenta a ilha Barém, que o fundo ornado
Tem das suas perlas ricas, e imitantes
A cor da Aurora; e vê na água salgada
Ter o Tígris e Eufrates ũa entrada.

103
«Olha da grande Pérsia o império nobre,
Sempre posto no campo e nos cavalos,
Que se injuria de usar fundido cobre
E de não ter das armas sempre os calos.
Mas vê a ilha Gerum, como descobre
O que fazem do tempo os intervalos,
Que da cidade Armuza, que ali esteve,
Ela o nome despois e a glória teve.

104
«Aqui de Dom Filipe de Meneses
Se mostrará a virtude, em armas clara,
Quando, com muito poucos Portugueses,
Os muitos Párseos vencerá de Lara.
Virão provar os golpes e reveses
De Dom Pedro de Sousa, que provara
Já seu braço em Ampaza, que deixada
Terá por terra, à força só de espada.

105
«Mas deixemos o Estreito e o conhecido
Cabo de Jasque, dito já Carpela,
Com todo o seu terreno mal querido
Da Natura e dos dões usados dela;
Carmânia teve já por apelido.
Mas vês o fermoso Indo, que daquela
Altura nace, junto à qual, também
Doutra altura correndo o Gange vem?

106
«Olha a terra de Ulcinde, fertilíssima,
E de Jáquete a íntima enseada;
Do mar a enchente súbita, grandíssima,
E a vazante, que foge apressurada.
A terra de Cambaia vê, riquíssima,
Onde do mar o seio faz entrada;
Cidades outras mil, que vou passando,
A vós outros aqui se estão guardando.

107
«Vês corre a costa célebre Indiana
Pera o Sul, até o Cabo Comori,
Já chamado Cori, que Taprobana
(Que ora é Ceilão) defronte tem de si.
Por este mar a gente Lusitana,
Que com armas virá despois de ti,
Terá vitórias, terras e cidades,
Nas quais hão-de viver muitas idades.

108
«As províncias que entre um e o outro rio
Vês, com várias nações, são infinitas:
Um reino Mahometa, outro Gentio,
A quem tem o Demónio leis escritas.
Olha que de Narsinga o senhorio
Tem as relíquias santas e benditas
Do corpo de Tomé, barão sagrado,
Que a Jesu Cristo teve a mão no lado.

109
«Aqui a cidade foi que se chamava
Meliapor, fermosa, grande e rica;
Os Ídolos antigos adorava
Como inda agora faz a gente inica.
Longe do mar naquele tempo estava,
Quando a Fé, que no mundo se pubrica,
Tomé vinha prègando, e já passara
Províncias mil do mundo, que ensinara.

110
«Chegado aqui, pregando e junto dando
A doentes saúde, a mortos vida,
Acaso traz um dia o mar, vagando,
Um lenho de grandeza desmedida.
Deseja o Rei, que andava edificando,
Fazer dele madeira; e não duvida
Poder tirá-lo a terra, com possantes
Forças d’ homens, de engenhos, de alifantes.

111
«Era tão grande o peso do madeiro
Que, só pera abalar-se, nada abasta;
Mas o núncio de Cristo verdadeiro
Menos trabalho em tal negócio gasta:
Ata o cordão que traz, por derradeiro,
No tronco, e fàcilmente o leva e arrasta
Pera onde faça um sumptuoso templo
Que ficasse aos futuros por exemplo.

112
«Sabia bem que se com fé formada
Mandar a um monte surdo que se mova,
Que obedecerá logo à voz sagrada,
Que assi lho ensinou Cristo, e ele o prova.
A gente ficou disto alvoraçada;
Os Brâmenes o têm por cousa nova;
Vendo os milagres, vendo a santidade,
Hão medo de perder autoridade.

113
«São estes sacerdotes dos Gentios
Em quem mais penetrado tinha enveja;
Buscam maneiras mil, buscam desvios,
Com que Tomé não se ouça, ou morto seja.
O principal, que ao peito traz os fios,
Um caso horrendo faz, que o mundo veja
Que inimiga não há, tão dura e fera,
Como a virtude falsa, da sincera.

114
«Um filho próprio mata, e logo acusa
De homicídio Tomé, que era inocente;
Dá falsas testemunhas, como se usa;
Condenaram-no a morte brevemente.
O Santo, que não vê milhor escusa
Que apelar pera o Padre omnipotente,
Quer, diante do Rei e dos senhores,
Que se faça um milagre dos maiores.

115
«O corpo morto manda ser trazido,
Que res===s]ucite e seja perguntado
Quem foi seu matador, e será crido
Por testemunho, o seu, mais aprovado.
Viram todos o moço vivo, erguido,
Em nome de Jesu crucificado:
Dá graças a Tomé, que lhe deu vida,
E descobre seu pai ser homicida.

116
«Este milagre fez tamanho espanto
Que o Rei se banha logo na água santa,
E muitos após ele; um beija o manto,
Outro louvor do Deus de Tomé canta.
Os Brâmenes se encheram de ódio tanto,
Com seu veneno os morde enveja tanta,
Que, persuadindo a isso o povo rudo,
Determinam matá-lo, em fim de tudo.

117
«Um dia que pregando ao povo estava,
Fingiram entre a gente um arruído.
(Já Cristo neste tempo lhe ordenava
Que, padecendo, fosse ao Céu subido);
A multidão das pedras que voava
No Santo dá, já a tudo oferecido;
Um dos maus, por fartar-se mais depressa,
Com crua lança o peito lhe atravessa.

118
«Choraram-te, Tomé, o Gange e o Indo;
Chorou-te toda a terra que pisaste;
Mais te choram as almas que vestindo
Se iam da santa Fé que lhe ensinaste.
Mas os Anjos do Céu, cantando e rindo,
Te recebem na glória que ganhaste.
Pedimos-te que a Deus ajuda peças
Com que os teus Lusitanos favoreças.

119
«E vós outros que os nomes usurpais
De mandados de Deus, como Tomé,
Dizei: se sois mandados, como estais
Sem irdes a pregar a santa Fé?
Olhai que, se sois Sal e vos danais
Na pátria, onde profeta ninguém é,
Com que se salgarão em nossos dias
(Infiéis deixo) tantas heresias?

120
«Mas passo esta matéria perigosa
E tornemos à costa debuxada.
Já com esta cidade tão famosa
Se faz curva a Gangética enseada;
Corre Narsinga, rica e poderosa;
Corre Orixa, de roupas abastada;
No fundo da enseada, o ilustre rio
Ganges vem ao salgado senhorio;

121
«Ganges, no qual os seus habitadores
Morrem banhados, tendo por certeza
Que, inda que sejam grandes pecadores,
Esta água santa os lava e dá pureza.
Vê Catigão, cidade das milhores
De Bengala província, que se preza
De abundante. Mas olha que está posta
Pera o Austro, daqui virada, a costa.

122
«Olha o reino Arracão; olha o assento
De Pegu, que já monstros povoaram,
Monstros filhos do feio ajuntamento
Dũa mulher e um cão, que sós se acharam.
Aqui soante arame no instrumento
Da geração costumam, o que usaram
Por manha da Rainha que, inventando
Tal uso, deitou fora o error nefando.

123
«Olha Tavai cidade, onde começa
De Sião largo o império tão comprido;
Tenassari, Quedá, que é só cabeça
Das que pimenta ali têm produzido.
Mais avante fareis que se conheça
Malaca por empório ennobrecido,
Onde toda a província do mar grande
Suas mercadorias ricas mande.

124
«Dizem que desta terra co as possantes
Ondas o mar, entrando, dividiu
A nobre ilha Samatra, que já d’antes
Juntas ambas a gente antiga viu.
Quersoneso foi dita; e das prestantes
Veias d’ouro que a terra produziu,
‘Aurea’, por epitéto lhe ajuntaram;
Alguns que fosse Ofir imaginaram.

125
«Mas, na ponta da terra, Cingapura
Verás, onde o caminho às naus se estreita;
Daqui tornando a costa à Cinosura,
Se encurva e pera a Aurora se endireita.
Vês Pam, Patane, reinos, e a longura
De Sião, que estes e outros mais sujeita;
Olha o rio Menão, que se derrama
Do grande lago que Chiamai se chama.

126
Vês neste grão terreno os diferentes
Nomes de mil nações, nunca sabidas:
Os Laos, em terra e número potentes;
Avás, Bramás, por serras tão compridas;
Vê nos remotos montes outras gentes,
Que Gueos se chamam, de selvages vidas;
Humana carne comem, mas a sua
Pintam com ferro ardente, usança crua.

127
«Vês, passa por Camboja Mecom rio,
Que capitão das águas se interpreta;
Tantas recebe d’ outro só no Estio,
Que alaga os campos largos e inquieta;
Tem as enchentes quais o Nilo frio;
A gente dele crê, como indiscreta,
Que pena e glória têm, despois de morte,
Os brutos animais de toda sorte.

128
«Este receberá, plácido e brando,
No seu regaço os Cantos que molhados
Vêm do naufrágio triste e miserando,
Dos procelosos baxos escapados,
Das fomes, dos perigos grandes, quando
Será o injusto mando executado
Naquele cuja Lira sonorosa
Será mais afamada que ditosa.

129
«Vês, corre a costa que Champá se chama,
Cuja mata é do pau cheiroso ornada;
Vês Cauchichina está, de escura fama,
E de Ainão vê a incógnita enseada;
Aqui o soberbo Império, que se afama
Com terras e riqueza não cuidada,
Da China corre, e ocupa o senhorio
Desde o Trópico ardente ao Cinto frio.

130
«Olha o muro e edifício nunca crido,
Que entre um império e o outro se edifica,
Certíssimo sinal, e conhecido,
Da potência real, soberba e rica.
Estes, o Rei que têm, não foi nacido
Príncipe, nem dos pais aos filhos fica,
Mas elegem aquele que é famoso
Por cavaleiro, sábio e virtuoso.

131
«Inda outra muita terra se te esconde
Até que venha o tempo de mostrar-se;
Mas não deixes no mar as Ilhas onde
A Natureza quis mais afamar-se:
Esta, meia escondida, que responde
De longe à China, donde vem buscar-se,
É Japão, onde nace a prata fina,
Que ilustrada será co a Lei divina.

132
«Olha cá pelos mares do Oriente
Ás infinitas Ilhas espalhadas:
Vê Tidore e Ternate, co fervente
Cume, que lança as flamas ondeadas.
As árvores verás do cravo ardente,
Co sangue Português inda compradas.
Aqui há as áureas aves, que não decem
Nunca à terra e só mortas aparecem.

133
«Olha de Banda as Ilhas, que se esmaltam
Da vária cor que pinta o roxo fruto;
Às aves variadas, que ali saltam,
Da verde noz tomando seu tributo.
Olha também Bornéu, onde não faltam
Lágrimas no licor coalhado e enxuto
Das árvores, que cânfora é chamado,
Com que da Ilha o nome é celebrado.

134
«Ali também Timor, que o lenho manda
Sândalo, salutífero e cheiroso;
Olha a Sunda, tão larga que ũa banda
Esconde pera o Sul dificultoso;
A gente do Sertão, que as terras anda,
Um rio diz que tem miraculoso,
Que, por onde ele só, sem outro, vai,
Converte em pedra o pau que nele cai.

135
«Vê naquela que o tempo tornou Ilha,
Que também flamas trémulas vapora,
A fonte que óleo mana, e a maravilha
Do cheiroso licor que o tronco chora,
— Cheiroso, mais que quanto estila a filha
De Ciniras na Arábia, onde ela mora;
E vê que, tendo quanto as outras têm,
Branda seda e fino ouro dá também.

136
«Olha, em Ceilão, que o monte se alevanta
Tanto que as nuvens passa ou a vista engana;
Os naturais o têm por cousa santa,
Pola pedra onde está a pegada humana.
Nas ilhas de Maldiva nace a pranta
No profundo das águas, soberana,
Cujo pomo contra o veneno urgente
É tido por antídoto excelente.

137
«Verás defronte estar do Roxo Estreito
Socotorá, co amaro aloé famosa;
Outras ilhas, no mar também sujeito
A vós, na costa de África arenosa,
Onde sai do cheiro mais perfeito
A massa, ao mundo oculta e preciosa.
De São Lourenço vê a Ilha afamada,
Que Madagáscar é dalguns chamada.

138
«Eis aqui as novas partes do Oriente
Que vós outros agora ao mundo dais,
Abrindo a porta ao vasto mar patente,
Que com tão forte peito navegais.
Mas é também razão que, no Ponente,
Dum Lusitano um feito inda vejais,
Que, de seu Rei mostrando-se agravado,
Caminho há-de fazer nunca cuidado.

139
«Vedes a grande terra que contina
Vai de Calisto ao seu contrário Pólo,
Que soberba a fará a luzente mina
Do metal que a cor tem do louro Apolo.
Castela, vossa amiga, será dina
De lançar-lhe o colar ao rudo colo.
Varias províncias tem de várias gentes,
Em ritos e costumes, diferentes.

140
«Mas cá onde mais se alarga, ali tereis
Parte também, co pau vermelho nota;
De Santa Cruz o nome lhe poreis;
Descobri-la-á a primeira vossa frota.
Ao longo desta costa, que tereis,
Irá buscando a parte mais remota
O Magalhães, no feito, com verdade,
Português, porém não na lealdade.

141
«Dês que passar a via mais que meia
Que ao Antártico Pólo vai da Linha,
Dũa estatura quási giganteia
Homens verá, da terra ali vizinha;
E mais avante o Estreito que se arreia
Co nome dele agora, o qual caminha
Pera outro mar e terra que fica onde
Com suas frias asas o Austro a esconde.

142
«Até’aqui Portugueses concedido
Vos é saberdes os futuros feitos
Que, pelo mar que já deixais sabido,
Virão fazer barões de fortes peitos.
Agora, pois que tendes aprendido
Trabalhos que vos façam ser aceitos
As eternas esposas e fermosas,
Que coroas vos tecem gloriosas,

143
«Podeis-vos embarcar, que tendes vento
E mar tranquilo, pera a pátria amada.»
Assi lhe disse; e logo movimento
Fazem da Ilha alegre e namorada.
Levam refresco e nobre mantimento;
Levam a companhia desejada
Das Ninfas, que hão-de ter eternamente,
Por mais tempo que o Sol o mundo aquente.

144
Assi foram cortando o mar sereno,
Com vento sempre manso e nunca irado,
Até que houveram vista do terreno
Em que naceram, sempre desejado.
Entraram pela foz do Tejo ameno,
E à sua pátria e Rei temido e amado
O prémio e glória dão por que mandou,
E com títulos novos se ilustrou.

145
Nô mais, Musa, nô mais, que a Lira tenho
Destemperada e a voz enrouquecida,
E não do canto, mas de ver que venho
Cantar a gente surda e endurecida.
O favor com que mais se acende o engenho
Não no dá a pátria, não, que está metida
No gosto da cobiça e na rudeza
Dũa austera, apagada e vil tristeza.

146
E não sei por que influxo de Destino
Não tem um ledo orgulho e geral gosto,
Que os ânimos levanta de contino
A ter pera trabalhos ledo o rosto.
Por isso vós, ó Rei, que por divino
Conselho estais no régio sólio posto,
Olhai que sois (e vede as outras gentes)
Senhor só de vassalos excelentes.

147
Olhai que ledos vão, por várias vias,
Quais rompentes liões e bravos touros,
Dando os corpos a fomes e vigias,
A ferro, a fogo, a setas e pelouros,
A quentes regiões, a plagas frias,
A golpes de Idolátras e de Mouros,
A perigos incógnitos do mundo,
A naufrágios, a pexes, ao profundo.

148
Por vos servir, a tudo aparelhados;
De vós tão longe, sempre obedientes;
A quaisquer vossos ásperos mandados,
Sem dar reposta, prontos e contentes.
Só com saber que são de vós olhados,
Demónios infernais, negros e ardentes,
Cometerão convosco, e não duvido
Que vencedor vos façam, não vencido.

149
Favorecei-os logo, e alegrai-os
Com a presença e leda humanidade;
De rigorosas leis desalivai-os,
Que assi se abre o caminho à santidade.
Os mais exprimentados levantai-os,
Se, com a experiência, têm bondade
Pera vosso conselho, pois que sabem
O como, o quando, e onde as cousas cabem.

150
Todos favorecei em seus ofícios,
Segundo têm das vidas o talento;
Tenham Religiosos exercícios
De rogarem, por vosso regimento,
Com jejuns, disciplina, pelos vícios
Comuns; toda ambição terão por vento,
Que o bom Religioso verdadeiro
Glória vã não pretende nem dinheiro.

151
Os Cavaleiros tende em muita estima,
Pois com seu sangue intrépido e fervente
Estendem não sòmente a Lei de cima,
Mas inda vosso Império preminente.
Pois aqueles que a tão remoto clima
Vos vão servir, com passo diligente,
Dous inimigos vencem: uns, os vivos,
E (o que é mais) os trabalhos excessivos.

152
Fazei, Senhor, que nunca os admirados
Alemães, Galos, Ítalos e Ingleses,
Possam dizer que são pera mandados,
Mais que pera mandar, os Portugueses.
Tomai conselho só d’exprimentados
Que viram largos anos, largos meses,
Que, posto que em cientes muito cabe,
Mais em particular o experto sabe.

153
De Formião, filósofo elegante,
Vereis como Anibal escarnecia,
Quando das artes bélicas, diante
Dele, com larga voz tratava e lia.
A disciplina militar prestante
Não se aprende, Senhor, na fantasia,
Sonhando, imaginando ou estudando,
Senão vendo, tratando e pelejando.

154
Mas eu que falo, humilde, baxo e rudo,
De vós não conhecido nem sonhado?
Da boca dos pequenos sei, contudo,
Que o louvor sai às vezes acabado.
Nem me falta na vida honesto estudo,
Com longa experiência misturado,
Nem engenho, que aqui vereis presente,
Cousas que juntas se acham raramente.

155
Pera servir-vos, braço às armas feito,
Pera cantar-vos, mente às Musas dada;
Só me falece ser a vós aceito,
De quem virtude deve ser prezada.
Se me isto o Céu concede, e o vosso peito
Dina empresa tomar de ser cantada,
Como a pres[s]aga mente vaticina
Olhando a vossa inclinação divina,

156
Ou fazendo que, mais que a de Medusa,
A vista vossa tema o monte Atlante,
Ou rompendo nos campos de Ampelusa
Os muros de Marrocos e Trudante,
A minha já estimada e leda Musa
Fico que em todo o mundo de vós cante,
De sorte que Alexandro em vós se veja,
Sem à dita de Aquiles ter enveja.

Luís de Camões (1524-1580)

Лузиады

Песнь десятая

1
Уж светлый воздыхатель Корониды
Коней к Теночтитлану направлял,
Чтоб там, где в чаще озеро сокрыто,
Немного охладить палящий жар,
А вольный ветер, мощный и сердитый,
Вершины волн неистовых вздымал,
И пробуждал он лилии в долинах,
И к жизни возвращал цветы жасмина, —

2
Когда младые нимфы чередою,
Смотря на мир влюбленными очами,
В чертог вошли, довольные собою
И об руку с могучими мужами,
И вдоль столов, уставленных едою,
Любимой прихотливыми богами,
Ликуя и смеясь, располагались
И пищею в согласье наслаждались.

3
И на скамьях хрустальных восседали
Попарно и воители и дамы.
Веселое застолье возглавляли
Прекрасная Фетида с мудрым Гамой.
Там лакомства такие подавали,
О коих и не слыхивала Фама,
Ей и в Египте не пришлось увидеть
Тех яств, что океан принес Фетиде.

4
Прославленные вина из Фалерна,
Что были древним римлянами усладой,
В сравненье проиграли бы безмерно
С Фетиды угощением богатым.
Ее напитков пламень сокровенный
Сердца наполнил нежною отрадой.
В бокалах влага пенная вскипала,
Всем радость и веселье даровала.

5
Речам приятным, шуткам остроумным
Младые нимфы радостно смеялись
И с резвостью веселой и бездумной
Беседам и застолью предавались.
Но вдруг замолк красавиц говор шумный,
И сразу звуки музыки раздались.
И голос обольстительной сирены
Петь начал гимн героям вдохновенный.

6
И голос нимфы, нежный и прекрасный,
Как звон хрустальный, наполнял чертоги,
А музыка в своем звучанье ясном
За песнопеньем следовала строго.
Волшебных струн услышав звук согласный,
Умолкли звери в зарослях далеких,
Утихли ветры, усмирив свой пыл
По воле дивных и небесных сил.

7
И к небу сладкой песней возлетали
Пророчества о новых поколеньях,
Что пред Протеем дерзостным предстали
В его непостижимых сновиденьях
И в глобусе прозрачном замелькали,
Прославленном Юпитера творенье.
А старец, златоуст велеречивый,
Открыл их нимфе, юной и красивой.

8
Величье дел, открытых нимфе юной,
Не охватить благому Демодоку,
И Иопада сладостные струны
Затихли бы в молчании глубоком.
Что ж я, назло безжалостной фортуне,
Всех муз к себе скликаю на подмогу,
Взываю к Каллиопе в нетерпенье,
Моля открыть мне тайны вдохновенья.

9
Идут, идут безжалостные годы,
И мрачный Стикс уже не за горами.
И скоро осень волею природы
Меня охватит сильными руками.
Царица муз! Великому народу,
Известному бессмертными делами,
Дай гимн сложить, пока река забвенья
Творца не поглотила песнопенья.

10
Сказала дева, что по океану,
Что Гамой был открыт высокочтимым,
С армадами прибудут лузитане,
На суше и средь волн непобедимы.
А варвары, тоскою обуянны,
Увидят, что судьбой неумолимой
Им выбор дан меж гибелью жестокой
Иль игом чужестранцев темнооких.

11
Поведала о малабарце верном,
Что, сан духовный свято соблюдая,
Дружине Луза будет друг примерный,
Свой край угрозе страшной подвергая.
А Саморин, по злобе непомерной
Его поля и города терзая,
На них обрушит яростную кару,
Предав их разграбленью и пожару.

12
Но тут Пашеку, доблестный воитель,
Что станет впрямь Ахиллом Лузитанским,
Придет к брегам Востока как спаситель
По водам непокорным океанским,
Когда племен далеких покоритель,
Краса и честь державы христианской,
Взойдет на борт ладьи, застонет море
Под тяжестью отважного героя.

13
Воззри: вблизи восточных берегов
Он Кочина владыке помогает,
И наступленье вражеских полков
Лишь с горсткой португальцев отбивает,
И в Камбалоне, дерзок и суров,
Наиров нечестивых побеждает.
И в изумленье зрит Восток спесивый
Столь малых сил незыблемую силу.

14
Вновь Саморин зовет своих вассалов,
Весь Биджапур приходит и Танор
Принять участье в битве небывалой
И разрешить с пришельцем гордый спор.
И вновь за копья, стрелы и кинжалы
Берутся Каликут и Кананор.
На битву мавры морем поспешают,
По берегу индийцы выступают.

15
Но содрогнутся мерзостные орды
От страшного, могучего удара,
На суше и на море дланью твердой
Язычников сразит Пашеку ярый.
И тщетно Саморин, в пыли простертый,
Твердить слова молитвы станет с жаром.
Немые истуканы будут глухи
Ко всем его моленьям, пеньям, мукам.

16
Пашеку, словно сокол легкокрылый,
То здесь, то там появится нежданно.
Он в двух местах свои расставит силы,
Победы добиваясь долгожданной.
Предаст огню он храмы, села, нивы,
На горе супостатам окаянным,
Недорого ценя чужие грады
И в славе жаждя обрести награду.

17
Сам Саморин прибудет к месту боя,
Чтоб вдохновить губительные орды,
Но им ли славных сокрушить героев,
От Бога наделенных силой твердой!
Раздастся залп. И хлынет кровь рекою
В носилки, где король воссядет гордый.
Ни яд, ни стрелы не возьмут Пашеку.
Он будет славен до скончанья века.

18
Семь раз могучий варвар в озлобленье
Войска свои пошлет на племя Луза.
Но тем, кто с детства знал огонь сражений,
Не будет подвиг воинский в обузу.
Когда, жестокой битвы в довершенье,
Огромный брандер с раскаленным грузом
Помчится к португальским каравеллам,
Их от огня спасет воитель смелый.

19
Пройдут по морю огненные горы,
Спалить армаду Лузову желая,
Но их развеет в прах Перейра скоро,
Искусством полководческим блистая.
Представ пред Фамы восхищенным взором,
Он превзойдет героев всех, я знаю,
Чьи подвиги и в Греции и в Риме
С деяньями Пашеку несравнимы.

20
Ведь выиграть подобные сраженья
Всего лишь с сотней воинов отважных
И столько псов предать уничтоженью,
Придумать столько хитростей опасных
Возможно лишь для тех, с кем Провиденье
В союз вступило прочный и прекрасный,
Кому оно отвагу придает
И силу, ловкость и сноровку шлет.

21
Ни тот, кто средь равнины марафонской
С несметным войском Дария сражался,
Ни славный вождь дружин лакедемонских,
Что в Фермопилах стойко защищался,
Ни юный Кохл, краса племен авзонских,
Что от этрусков ярых отбивался,
Ни мудрый Фабий — не смогли б вовеки
Затмить Пашеку гордого успехи.

22
Но мудрой нимфы голос сладкозвучный
Стал тихим и исполненным страданья,
Когда о муках, с славой неразлучных,
Пришлось ей начинать повествованье.
«О Велизарий, воин злополучный,
Под старость собиравший подаянье,
Могу сказать тебе я в утешенье:
Не ты один изведал униженья.

23
Вот человек, тебе величьем равный, —
Так нимфа всеблагая возгласила, —
Отважный, мудрый, доблестный и славный,
Лишенный званий, почестей и силы.
О, сколько их, униженных, бесправных,
Обиженных, несчастных и унылых
В убогих лазаретах умирает
И к королям безжалостным взывает!

24
Так короли позорно поступают,
Когда, льстецам бессовестным внимая,
Улиссов хитроумных возвышают,
Бесхитростных Аяксов унижая,
И проходимцев лаврами венчают,
Законы и приличья попирая,
Презрев отвагу, разум, честь и славу
И суд верша бесчестный и неправый.

25
Король несправедливый и коварный!
Хоть ты вассала милости лишаешь,
Но сам, о властелин неблагодарный,
По милости Пашеку процветаешь.
Покамест Феб в сиянье лучезарном
Подлунный мир с улыбкой освещает,
Греметь героя не устанет слава,
Ты ж как скупец прославишься по праву.

26
Но, — пела нимфа, — доблестный правитель,
В высокий сан монархом возведенный,
И сын его, бестрепетный воитель,
Отвагой древних римлян наделенный,
Морей Востока гордый покоритель,
Грядут к брегам чужим и раскаленным.
И Килоа вдвоем они карают,
И короля-тирана изгоняют.

27
Затем Момбасу, город несравненный,
Украшенный богатыми домами,
Предаст Алмейда мстительный сожженью,
И красоту дворцов охватит пламя.
А Лоурейсу, отрок незабвенный,
Прославленный великими делами,
Свой подвиг совершит в индийских водах,
За честь сражаясь Лузова народа.

28
Могучую армаду Саморина
Разрушат в клочья ядра огневые,
Помчатся над кипящею пучиной
Кормила, мачты, паруса былые.
А юноша, как воин дней старинных,
Презрит, смеясь, опасности земные,
На абордаж взяв флагман горделивый
И сотни мавров полонив кичливых.

29
Но волею святого Провиденья
(Которая для нас непостижима)
В Чауле, в бурном пламени сраженья,
Простится отрок с жизнию любимой.
Застонет море в горьком озлобленье,
Взовьются волны, залпами гонимы,
Египет и Камбей объединятся,
Разгромом португальцев насладятся.

30
Атаки кораблей неисчислимых,
Отсутствие ветров благоприятных,
Неистовство валов неутомимых —
Флот обрекут на гибель безвозвратно.
Герои прежних лет в строю незримом
Придут, чтоб подвиг зреть невероятный
Второго Сцевы, что, презрев все раны,
За честь отчизны биться будет рьяно.

31
Бедро герою пулей раздробило.
Но он, исполнясь силой боевою,
Покамест сердце доблестное живо,
Бесстрашно бьется с вражеской ордою.
Но вот другая пуля разделила
Младое тело с гордою душою.
И так, покинув тесную темницу,
На волю, к небесам благим стремится.

32
Отыди с миром, дух непобежденный,
Спеши теперь вкусить отдохновенье,
Ведь сам отец, печалью удрученный,
За сына своего готовит мщенье.
Я слышу грохот пушек разъяренных
И василисков злобное пыхтенье,
Летящих пуль пронзительные звуки,
Пред коими трепещут мамелюки.

33
С огнем в груди и с горькими слезами
В очах, тоской о сыне истомленных,
Грядет отец, чтоб ненависти пламя
На недругов обрушить обреченных.
И, гневом благородным подстрекаем,
Так отомстит врагам он беззаконным,
Что волны Нила в страхе встрепенутся,
А Ганг и Инд в рыданьях содрогнутся.

34
Как грузный бык, что, в битву собираясь,
Рога о дуб самозабвенно точит,
Пред гордым древом силой похваляясь,
От ярости к сопернику клокочет,
Так и Франсишку, гневом распаляясь,
Сперва Дабул предать позору хочет,
Камбейцев дланью сильною карая
И спесь с врагов заносчивых сбивая, —

35
Потом у Диу, что давно известен
Осадами и битвами своими,
Он в бегство обращает флот чудесный,
Что послан мусульманами был злыми.
А Мелик-Яс, ислама сын бесчестный,
Громами побежденный роковыми,
Узрев лихие молнии Вулкана,
Навеки сгинет в недрах океана.

36
А Мир-Хусейн увидит в тяжкой муке,
Как горы трупов примет глубь морская,
Как по волнам отрубленные руки
Плывут, тела навеки покидая.
Услышит плача жалобные звуки,
Узрит, как пламя, воды обнимая,
Все поглотит. Огонь и меч всесильный
Пожнут в той битве урожай обильный.

37
Но ах, когда великий победитель
Направит бег к отчизне отдаленной,
То случай — гордой славы похититель —
Терзать героя будет неуклонно.
Гроза Египта, Индии властитель
Почиет, на чужбине погребенный.
У мыса Бурь приют найдет навечно
Он волею судьбы бесчеловечной.

38
То дикари нагие сотворят,
Что ратоборцам было не под силу.
И палками простыми сокрушат
Того, кого праща всегда щадила.
И сим невольно Божий суд свершат,
Отверзнут двери сумрачной могилы.
То, что зовут иные злой судьбою,
Есть Провиденье Божие Святое.

39
Но, — возгласила нежная сирена, —
Я вижу, море кровью набухает
И Кунья, флотоводец дерзновенный,
Пожару Браву с Ожей подвергает.
Извечно дальний брег страны полдневной
Бессмертного героя вспоминает.
В чужих морях затеряны и ныне
Те острова, что Куньи носят имя.

40
И в отблеске зарницы негасимой
Грядет в Ормуз с отборными войсками
По морю Албукерк непобедимый,
На дерзких персиан обрушив пламя,
И мнится, Божий херувим незримо
Простер покров над вашими полками.
И обратил на персов оробелых
В час роковой их собственные стрелы.

41
И не спасут и горы соляные
От разложенья трупы супостатов,
И Албукерка залпы громовые
Под небом раздадутся Калайата,
Бахрейна перлы, светом налитые,
Как дань пришлет герою край богатый.
И склонит выю гордый перс под игом,
Покорствуя лузиадам великим.

42
Я вижу ветви трепетные пальмы,
Которыми Виктория венчает
Того, кто у брегов чужих и дальних
Великий Гоа дерзко покоряет!
Но, дней приход предчувствуя печальных,
Он остров вожделенный оставляет,
Пообещав, что вскорости вернется,
С Фортуной да и с Марсом разочтется.

43
И вот уже опять на стогнах града
Его войска индийцам угрожают.
Презрев все копья, стрелы и засады,
Язычников и мавров усмиряют
Так яростно, что в гневе беспощадном
Голодным львам они не уступают,
И славят день страдалицы невинной,
Принявшей тяжкий крест Екатерины.

44
И ты, Малакка, что средь вод Авроры
В довольстве изобильном пребываешь,
Забудешь о своем величье скоро
И новых повелителей признаешь.
Напрасно ныне стрел каленых горы
Ты ядом сокрушительным питаешь.
Малайцы и яванцы во кручине
Склонятся перед Лузовой дружиной».

45
Хвалу и славу долго воздавала
Воителю красавица сирена,
Но даже и она не умолчала
О ярости властителя безмерной.
Ведь тот, кого Виктория венчала,
Кто доблестью отмечен несомненной,
Сподвижникам быть должен верным другом
И врачевать обязан их недуги.

46
«Когда нужда и тяжкие лишенья
Солдат, видавших виды, угнетают
И стрелы смерти, угрожая мщеньем,
Над воинами храбрыми витают,
Лишь злые души с небывалым рвеньем
На казнь своих собратьев отправляют
За сладкий грех, присущий нам извечно,
Безвестный лишь глупцам бесчеловечным.

47
Когда б еще над девой непорочной
Свершил насилье португал злосчастный
Иль от семейных уз, святых и прочных,
Он даме предложил бежать прекрасной,
Увы, но нет… всех бед его источник
В рабыне заключался сладострастной.
Хоть слава Албукерка осеняет,
Ее пятно позора омрачает.

48
Когда влюбился Апеллес в Кампаспу,
Великий Александр по доброй воле
Расстался с чаровницею прекрасной,
Чтоб не томился живописец боле.
Когда ж Арасп, потерянный, несчастный,
Признался Киру, что, себе на горе,
Пантеею пленился он прелестной,
Пред ним блиставшей красотой небесной, —

49
Суровый перс, почтив любви законы,
Легко простил отважного героя,
И долго тот служил опорой трону,
Хранителем земли родной покоя.
И Болдуин, любовью распаленный,
Увел Юдиту дерзостной рукою,
Но Карл, ему прощение даруя,
За дочерью дал Фландрию благую».

50
Но, к песне вдохновенной возвращаясь,
Суареша волшебница почтила,
Пред коим, горьким страхом проникаясь,
Аравия взор робкий опустила.
Его Зейла, слезами заливаясь,
О милосердье горестно молила,
Пред ним Медина гнусная дрожала,
К его стопам Бербера припадала.

51
«И славную корицей Тапробану,
Что в зарослях душистых утопает,
Дань приносить корой благоуханной
Дружина Луза быстро заставляет.
В Коломбо, граде, Богом Лузу данном,
Свой стяг Суареш властный водружает,
На башне реет флаг непобедимый,
От бед небесным промыслом хранимый.

52
Но, рассекая волны Эритреи,
Уже Секейра гордый поспешает
Туда, где, в рощах пальмовых пестрея,
Земля царицы Савской пребывает.
Массауа, противиться не смея,
Водой героя властного снабжает,
И к островам плывет он отдаленным,
Познать земные тайны устремленный.

53
Затем Менезеш, в африканском зное
Прославивший свою навеки шпагу,
Придет на смену гордому герою,
На дерзостный Ормуз нагонит страху.
Потом, великий Гама, пред тобою
Восток склонится, чтя твою отвагу.
Ты, в графский сан монархом возведенный,
Прибудешь в край, тобою обретенный.

54
Но смерть с неумолимостью фатальной
И к королю, как к нищему, стучится,
И день придет, наступит час печальный,
И ты смежишь усталые зеницы.
Другой Менезеш, рыцарь идеальный
И в доблести не знающий границы,
Продолжит труд великий и достойный
И будет править мудро и спокойно.

55
Не только малабарцев непокорных
Он в битве близ Кулета одолеет —
Он вступит в бой, тяжелый и упорный,
С тем злом, что над людской душой довлеет,
И семь грехов, презренных и позорных,
Младой правитель обуздать сумеет,
И честною и праведною жизнью
Навек прославит гордую отчизну.

56
Когда же к звездам отойдет правитель,
Ты, Машкареньяш, доблестный и славный,
Увидишь, как коварный похититель
Твой сан захватит дерзко, своенравно.
Но ты, высокой мудрости носитель,
Индийских вод хозяин полноправный,
За все страданья от судьбы суровой
Венок получишь наконец лавровый.

57
Ты покоришь могучею рукою
Бинтон, свою Малакку защищая,
И с горсткой португальцев удалою
Дружины супостатов покараешь.
Конец положишь гнусному разбою,
Навеки нечестивцев обуздаешь,
Пред славным португальским гарнизоном
Бессильны копья, стрелы, бастионы.

58
Но алчность, честолюбие, порок,
Отринув честь и стыд, открыв забрало,
Тебя, забыв, что миром правит Бог,
Подвергнут униженьям небывалым.
Но пусть для них трубит победный рог,
Печалиться героям не пристало.
Лишь тот, кто справедливость почитает,
Победу неподдельную стяжает.

59
Сампайу тоже, я не отрицаю,
Отвагой будет славен несравненной,
И, Малабар заносчивый карая,
Он в Баканор ворвется дерзновенно,
Там, супостатам мощь свою являя,
Круша своих врагов иноплеменных,
Он, обойдя ловушки и преграды,
Потопит каликутскую армаду.

60
А флот другой Сампайу незабвенный
Чаул покинуть горестный заставит,
А юноша, воитель вдохновенный,
Флот Гуджарата к праотцам отправит.
Повсюду славен доблестью военной,
Собой второго Гектора он явит,
Не менее, чем богатырь троянский,
Известен будет Гектор лузитанский.

61
А за Сампайу грозным власть возьмет
Отважный Кунья, доблестный правитель,
Он в Чале чудо-крепость возведет,
Создаст для Марса гордого обитель.
И Басаин могучий в свой черед
Поставит на колени победитель,
Смерть принеся Меликовой дружине,
Мечом разрушив мощные твердыни.

62
За ним грядет Норонья, чью отвагу
Недаром славный Диу вспоминает,
Чью верную и доблестную шпагу
Кровь дерзостных румийцев обагряет.
Но вот твой отпрыск, Индии на благо,
Погибшего Норонью заменяет.
Багрянец волн утратит Эритрея,
От страха неизбывного бледнея.

63
Бразды правленья сын твой передаст
Могучему и славному герою,
Который всю Бразилию потряс
Упорством и отвагой боевою.
И галльских он пиратов много раз
Обуздывал железною рукою,
И в Индии близ моря-океана
На стогны первым вступит он Дамана.

64
Король Камбея, войн страшась губительных
С могучим повелителем моголов,
Отдаст свой Диу, форт оборонительный,
Дружине Луза, к подвигам готовой.
И будет защищать неукоснительно
Она камбейцев от врагов суровых.
А также Саморина обуздает
И славу вожделенную стяжает.

65
Возьмут потомки Луза Репелин,
Царя и войско в бегство обращая,
Когда ж на них восстанет Саморин,
Героев уничтожить угрожая,
Те разобьют у мыса Кумари
Армаду — гордость варварского края,
Которая б могла, даю вам слово,
Весь Божий мир смести с лица земного.

66
И, устрашая грады и селенья,
Предавшись рьяно Марсовым забавам,
Могучий властелин без промедленья
Очистит от врагов свою державу.
Он в Батикале, в пламени сраженья,
Все сокрушит налево и направо,
И будет долго сотрясать громами,
И град заполнит мертвыми телами.

67
А звать его Мартин: в нем даже имя
Для нас деянья Марса воскрешает.
Заслугами известен боевыми,
Он с мудростью отвагу сочетает.
Гляди: стяг Луза, славную святыню,
Из рук его сам Каштру принимает.
И в Диу, что Мартин воздвигнет славный,
Он примет бой, жестокий и неравный.

68
Румийцы, персиане, абиссины —
Двунадесять великих языков, —
Пылая к Лузу злобою старинной,
Мощь испытают доблестных полков.
Но плач врагов, предавшихся кручине,
Прорежет скоро гущу облаков,
Пусть не клянутся португальской кровью
Смочить усы, подвитые с любовью.

69
Из пушек, катапульт и василисков
Враги лихие крепость обстреляют,
Но, не страшась опасности и риска,
Неверных дети Луза обуздают,
Увидит Машкареньяш: помощь близко,
Уже к твердыне Каштру поспешают,
Готовые отдать младые жизни
Во славу Бога и святой отчизны.

70
Фернанду, отпрыск доблестного древа,
Похищен будет племенем могучим.
В обломках стен, от дыма почернелых,
Взлетит отважный воин к мрачным тучам.
И Алвару по водам охладелым
Пройдет, у смерти вырвав неминучей,
Бесстрашно сокрушая все преграды,
Потомков Луза славные отряды.

71
Собрав остатки Лузовой дружины,
Отец готовит за сынов отмщенье.
Он победит врагов своих злочинных,
Их не числом сражая, а уменьем.
Ворвутся дети Луза в форт старинный
И Диу принесут освобожденье.
Они такие совершат деянья,
Что стих их передать не в состоянье.

72
Затем начнет он бой, по воле Бога,
С могучим повелителем Камбея
И, толпы устрашив четвероногих,
Он быстро разобьет врага-злодея.
И скоро Идальхана каре строгой
Подвергнет наш герой, в огне развеяв
Красу и славу гордого Дабула,
Ища забвенье в боевом разгуле.

73
И этих удивительных героев,
Потомков Марса дерзких и отважных,
Ждет этот остров счастья и покоя,
Обитель нимф веселых и прекрасных.
Орлы слетятся стаей удалою
И стяг свой к небу вознесут бесстрашно.
А здесь, среди красот нерукотворных,
Язык узнают страсти благотворной».

74
Вот так сирена пела, а другие
Ей хором одобренье выражали.
Весельем бурным девы молодые
Союз с потомством Луза заключали.
«Внемлите нам, герои дорогие, —
Так мореходам дамы обещали, —
Всех вознесет вас колесо Фортуны,
Даря вам славу средь долин подлунной».

75
Когда ж нектаром гости насладились
И о грядущих подвигах узнали,
К амброзии душистой приобщились
И застарелый голод свой уняли,
Глаза Фетиды к Гаме устремились,
Они приязнь и строгость излучали.
Богиня Гаме славному сказала
Все, что от смертных до поры скрывала.

76
«К тебе Премудрость Высшая снисходит,
Увидит твой неумудренный взгляд
Те тайны сокровенные природы,
Что небеса от мудрецов таят.
С тобой, сын славный Лузова народа,
Вершину мы узрим, приют дриад».
Они в лесную чащу устремились
И вскоре близ вершины очутились.

77
Они взошли на горную вершину
И луг на ней волшебный увидали.
Алмазы, изумруды и рубины
Тот луг своим сияньем озаряли.
Но вдруг разверзлись воздуха глубины,
И всколыхнулись трепетные дали —
Прозрачный глобус средь небес явился
И чудотворным блеском заискрился.

78
Субстанции божественной названье,
Прозрачный шар снаружи покрывавшей,
Герой не знал, предавшись созерцанью
Вращенья сфер, тот глобус составлявших.
Чудесный шар, веленьем Божьей длани,
Был центром их, таинственно блиставшим.
То вниз спешил, то в вышину взмывал он,
Он не имел конца, не знал начала.

79
Прекрасный, суверенный, совершенный,
Как Архетип, что Землю сотворил,
Он воссиял пред Гамою смятенным,
И тот к Фетиде очи устремил.
Рекла богиня: «К тайне сокровенной
Тебя Небесный Разум допустил,
И я, исполнив волю высшей силы,
Здесь мир тебе уменьшенный явила.

80
Предстала пред тобой машина мира,
Что Мудростью высокой и бескрайней
Из вечных элементов и эфира
Был сотворен с красой необычайной.
А Мудрость, что наш глобус окружила,
Над ним всегда довлея с силой тайной,
Есть Бог, а что есть Бог — никто не знает,
Пред ним наш робкий разум умолкает.

81
И первая орбита, что в сиянье
Вращение объемлет меньших сфер,
Что огненным, неистовым сверканьем
Возводит зренью и уму предел —
То Эмпирей, блаженных пребыванье,
Высоких душ божественный удел.
Они там счастье вечное вкушают,
Какого в мире суетном не знают.

82
И только в Эмпирее благодатном
Еще остались истинные боги.
Ведь я, Сатурн и Марс — воитель знатный, —
Седой Юпитер — громовержец строгий —
Лишь вымысел дней давних, невозвратных.
И только в небе есть для нас чертоги.
В честь нас поэты звезды нарекают
И нами стих извечно украшают.

83
Известно, что Святое Провиденье
(А здесь его Юпитер представляет)
Земному миру все свои веленья
Посредством славных духов сообщает
(Об этом нам священное ученье
Через пророков древних возвещает:
Благие духи смертных возвышают,
А злые — души слабые смущают).

84
От песнопевцев сладостных признанье
Когда-то эти духи получили
И ангелов небесных с любованьем
Богами в древнем мире объявили.
Поэты с небывалым ликованьем
Священные стихи им посвятили.
И злых, случалось, духов в заблужденье
Богами называли с ярым рвеньем.

85
Лишь Бог, в своих деяниях чудесных,
Царит над миром, мне повелевая
Тебя к святыне приобщить небесной,
Покров с заветной тайны совлекая.
Под сферой Эмпирея легковесный
Таится Перводвигатель; такая
Его движенью скорость придается,
Что мнится — он недвижным остается.

86
И от него берут свое движенье
Все прочие сверкающие сферы.
И Солнца диск в рассчитанном вращенье
Сменяет день и ночь в земных пределах.
А ниже свод кристальный весь в свеченье,
И в быстроте он соблюдает меру.
За двести оборотов Аполлона
Один лишь шаг свершает принужденно.

87
А ниже свод недвижных звезд сияет
И, в радужном сверканье утопая,
Вселенную собою украшает,
Лучами негасимыми играя.
Ты видишь, яркий пояс обрамляет
Движенье Солнца, средь небес мерцая.
В себя вместил двенадцать он престолов,
Что Феба ожидают золотого.

88
Гляди же на Каррету с Цинозурой,
Чей блеск ночное небо украшает.
За ними Орион простерся хмурый,
К Цефею Андромеда припадает.
Дракон мерцает из-за туч понурых,
Кассиопея красотой сияет.
И песнь слагает Лебедь перед смертью,
И Псы несутся в звездной круговерти.

89
Под сферой звезд Сатурн неумолимый,
Великий, древний бог расположился,
За ним Юпитер мчит неустрашимый,
А дале Марс-воитель разместился.
Небесный глаз огнем неугасимым
Над нежною Венерой засветился,
Меркурий мчит за ней, оратор рьяный,
А ниже всех — трехликая Диана.

90
Те сферы, что мы ныне созерцаем,
По-разному вершат свое вращенье,
Иные мчатся, ход свой убыстряя,
Идут иные тихо и степенно,
От центра удалятся, убегая,
И вновь к Земле стремят свое движенье.
Так миру повелел Отец великий,
Огня, снегов и воздуха владыка.

91
А на Земле, в средине мирозданья,
Сокрыта человечества обитель,
Вкусив на суше горькие страданья,
Штурмует море человек-воитель.
Чтоб выполнить былые обещанья,
Тебе, стихии бурной покоритель,
Я царства и народы покажу,
О вере их и нравах расскажу.

92
Ты видишь христианскую Европу,
Что земли все Земли твоей бескрайней
Величьем, знаньем, красотой особой
Давно уж превзошла необычайно.
Вот Африки нехоженые тропы,
Враждебный мыс и брег, чужой и дальний,
Неисчислимы дикие народы,
Что вскормлены свирепою природой.

93
Беномотапы черную империю
Ты видишь, край страданий и сражений.
Гонсалу, сокрушая суеверия,
Здесь встретит смерть и тяжкие глумленья.
На юге, гор неведомых в преддверии,
Родится злато смертным на мученья.
Вот озеро — Нил мощный и глубокий,
А с ним Куама — там берут истоки.

94
Там хижины возводят без дверей,
Соседям доверяя и закону,
И негры там живут — черней грачей,
Не то чтобы к пришельцам благосклонны.
Ты видишь, Няйа, воин-чудодей,
В своей Софале держит оборону,
От черных полчищ крепость защищает
И африканцев в бегство обращает.

95
Взгляни: перед тобою воды Нила,
Что орошают знойные долины,
Где, не боясь свирепых крокодилов,
Извечно обитают абиссины.
Христова вера сей народ сплотила,
Он — славный воин: если враг старинный
Ему грозит — не в крепость он влечется,
А в чистом поле с супостатом бьется.

96
И здесь, в краю глухом и отдаленном,
Криштован твой на турок ополчится.
На смерть судьбой суровой обреченный,
Твой сын с младою жизнию простится.
Взгляни на этот берег закругленный:
Малинди, что пришельцев не страшится,
Собою побережье украшает
И всех гостей с радушием встречает.

97
Ты видишь мыс, что ране назывался
По воле наших предков Ароматой.
То Гвардафуй, он искони считался
Меж Азией и Африкой преградой.
У горла моря Красного поднялся
Сей мыс, близ вод, что пурпуром богаты.
И города встают в земле пустынь:
Массауа, Аркико, Суакин.

98
Суэц, своим могуществом известный,
К себе твой взгляд безмолвно призывает.
В былых владеньях Арсинои нежной
Флот грозного Египта пребывает.
Еще поныне лоно вод окрестных
О Моисее память сохраняет.
О том, как лоно вод неодолимых
Разверзлось перед племенем гонимым.

99
Ты зришь Синай, что дорог христианам
Гробницею святой Екатерины,
И Джидду, что от жажды непрестанной
Томится, поглощая зной пустыни,
Пролив, что освежает жаркий Аден,
Сухие, каменистые долины.
Целебный дождь те земли избегает,
А солнце почву в камень обращает.

100
Пред нами чередою бесконечной
Просторы трех Аравии замелькали.
Отсель дружинам боевым извечно
Коней чистопородных поставляли.
Кочевники с терпеньем безупречным
Им ярость и усердье прививали.
А если вниз ты взгляд свой обратишь,
То мыс Фартак близ моря ты узришь.

101
Из городов Аравии счастливой
Везут по миру чудо-ароматы.
А видишь, как над берегом залива
Эль-Хадд скалой возносится зубчатой?
А вот Ормуз, огромный и спесивый,
Где сокрушит турецкую армаду
Каштелу Бранку, беспримерный воин,
Магометан разбивший недостойных.

102
Мыс Мосандон пред нами открывает
К богатствам древней Персии дорогу.
Ты видишь ли Бахрейн, что утопает
В сиянье перлов, радостном и строгом?
Их цвет Авроры нежной покрывает,
Прекрасной, беззаботной, легконогой.
Смотри: с Евфратом Тигр соединился
И к славному заливу устремился.

103
Гляди теперь на Персию благую.
Там пушек храбрецы не уважают.
И воины, затеяв сечу злую,
Противника мечами побеждают.
Там чтут повсюду славу боевую
И от мечей мозоли не скрывают.
И снова предстает Ормуз пред нами,
Что будет славен громкими делами.

104
И Соуза, что доблестью военной
В земле известен станет отдаленной,
С отрядом небольшим, но дерзновенным
Здесь одолеет персов легионы.
Затем Менезеш, воин несравненный,
Обрушится на персов обреченных,
И силою искусного удара
Одержит верх над недругом он ярым.

105
Но мы оставим знойные пустыни
И с мыса Джаска (ранее Карпелы)
Стремительный полет направим ныне
Туда, куда судьба нам повелела.
Минуем мы Кермании равнины,
Чтоб увидать, как с гор струится смело
Прекрасный Инд и как с иных вершин
Стекает Ганг — могучий исполин.

106
Пред нами Кач; волною сокрушительной
Встает вода полуденного моря,
И входит в устье рек она стремительно
И вверх несется, жителям на горе.
А вот Камбея берег восхитительный.
Богатством и красой друг с другом споря,
Здесь города в довольстве процветают
И вашего прибытья поджидают.

107
Индийский берег, славный и желанный,
Что тянется от мыса Кумари,
До жаркой, отдаленной Тапробаны
И древних Гат незыблемых вершин,
Пройдут бесстрашно вои-лузитане,
Сюда явившись по стопам твоим.
И, предков чтя военные заветы,
Одержат всюду славные победы.

108
Племен немало разных поселилось
За старыми индийскими горами.
В одних магометанство утвердилось,
В других, взяв власть над робкими умами,
Язычество издревле сохранилось.
В Нарсинге, за далекими морями,
Почил Фома, апостол богоданный,
Что вкладывал персты в Христовы раны.

109
Там, в городе богатом Малипуре,
В те дни вдали от моря отстоявшем,
Не испытавшем океанской бури
И идолов старинных почитавшем,
Фома явился, бледный и понурый
И от пути бескрайнего уставший.
Он обходил неведомые страны,
Христовым словом исцеляя раны.

110
Он мертвых воскрешал молитвой дивной,
Он исцелял недуги и болезни,
Людей от мук врачуя неизбывных,
Он страждущим старался быть полезным.
Подвижник испытаньям непрерывным
Подвергнут был по воле сил небесных.
Вдруг ствол огромный у брегов пустынных
Извергли океанские глубины.

111
Правитель Малипура неустанно
Строительством в ту пору занимался.
Послав слонов на берег океана,
Он тщетно древесины дожидался.
Усилиям животных-великанов
Древесный исполин не поддавался.
Но тут Фома, на брег придя с канатом,
Набросил вмиг его на ствол заклятый.

112
С молитвою он принялся за дело
И, Божье милосердье призывая,
Извлек из вод подарок моря смело,
Величие Христово утверждая.
В сердца брахманов, в гневе закоснелых,
Закралась зависть мелкая и злая.
Они боялись, что народ смиренный
Примкнуть к Фоме решится непременно.

113
И сам верховный жрец, желаньем мести
И наущеньем близких распаленный,
Забыв устои совести и чести,
Встал на стезю деяний беззаконных,
Сей старец, кровожадностью известный,
Апостола гонитель исступленный,
Свершил убийство, чтобы без сомненья
Все на Фому направить подозренья.

114
Убил родного сына жрец надменный,
К Фоме объятый ненавистью страшной.
И толпы лжесвидетелей презренных
Святого очернили громогласно.
И смертный приговор ему мгновенно
Был вынесен от недругов ужасных.
А он перед лицом царя и знати
Содеял чудо, Божьей веры ради.

115
Он воскресил бесчувственное тело
И вопросил индийца молодого,
Чья длань его повергла в те пределы,
Отколь нельзя в наш мир явиться снова.
И юноша, возвысив голос смело,
Отца нарек убийцею родного.
И, полный неподдельным восхищеньем,
Твердил Фоме слова благодаренья.

116
То чудо всех индийцев поразило.
Крестился тут же царь благочестивый.
И многие, увидев Божью силу,
За ним примкнули к вере справедливой.
Тогда брахманов ненависть сплотила.
К Фоме пылая злобою ревнивой,
Они страдальца умертвить решили
И темную толпу к тому склонили.

117
Фома услышал яростные крики,
Когда он проповедовал народу.
Он знал уже от Господа-владыки,
Что скоро оборвутся жизни годы.
Он не страшился супостатов диких,
Презрев земные муки и невзгоды.
Фому сперва каменьями побили,
А после грудь ему копьем пронзили.

118
И Ганг, и Инд, слезами обливаясь,
Тебя, Фома, оплакали с любовью.
А христиане, по тебе терзаясь,
Предались долгой, неизбывной скорби.
Но херувимы с пеньем, улыбаясь,
Тебя к престолу вознесли Христову.
Теперь молись ты за лузиад верных,
Несущих бремя тягот непомерных.

119
Вы ж, кто себя бесчестно выдает
За Господа посланцев, как Фома,
Скажите: почему вошла в почет
Средь вас от веры отступлений тьма?
Коль соль земли уж пресной предстает,
То где же слабым смертным взять ума?
Какою солью ересь нам приправить
И души чем заблудшие исправить?

120
Но кончим этот разговор опасный
И к берегам вернемся вожделенным.
Вот здесь, где Малинур стоит злосчастный,
Залив уходит вправо постепенно.
Минуем мы Нарсинги край прекрасный
И над Ориссой пролетим мгновенно.
Узрим, как Ганг, могучий и бурливый,
Впадает в море в глубине залива.

121
Индийцы перед смертию стремятся
Себя омыть в воде его священной,
Надеясь, что грехи им все простятся
За это омовенье непременно.
Вот Читтагонг: в дворцах его таятся
Сокровищ груды редких и бесценных.
Но брег Бенгальский к югу отступает
И нас к иным просторам приглашает.

122
Пегу мы видим; здесь во время оно
Взросло потомство гнусного союза.
И женщину, в насмешку всем законам,
С презренным псом связали страсти узы.
Ты видишь ли мужчин неугомонных?
Им звонкий бубенец тяжелым грузом
Здесь вешают на орган размноженья
Во избежанье мерзких искушений.

123
Тавой ты видишь. Он дает начало
Империи Сиама необъятной.
Она во всей красе тебе предстала,
Над морем разместившись благодатным.
Она далеким странам поставляла
Еще издревле перец ароматный.
А вот торговлей славная Малакка,
Куда купцы всегда спешат без страха.

124
И говорят, что волны океана
Суматру от Малакки отделили.
А ране, блеском злата осиянны,
Они друг с другом неразрывны были.
Когда-то Херсонесом богоданным
Их люди с любованьем окрестили,
Малакку мнили многие Офиром,
Что золотом манил к себе полмира.

125
Теперь, минуя берег Сингапура,
По узкому проливу мы промчимся,
На свет пойдем вначале Цинозуры,
Затем к Авроре нежной устремимся.
Уйдем от туч насупленных и хмурых
И на Сиам великий подивимся.
Узрим Менам, текущий из Китая,
Из озера огромного Ченгмая.

126
В земле, где протекают эти воды,
Живут в согласье, мире и покое
Лаосцы, авы — сыновья природы,
Поля и горы заселив собою.
Есть в том краю и дикие народы.
Их кормят людоедство и разбои.
В печах они железо раскаляют
И грудь татуировкой украшают.

127
Смотри: Меконг потоком полноводным
Через поля Камбоджи протекает,
Теченье рек бурливых и свободных
Он с жадностью великой поглощает.
Народ сих мест, простой и беззаботный,
Животных самых разных почитает,
Считая, что их всех за их деянья
За гробом ждет немедля воздаянье.

128
Омоет это тихое теченье
Злосчастные, но сладостные песни,
Познавшие все тяготы крушенья,
Позор и глад, немилость сил небесных,
Бесчестных приговоров исполненье.
Над тем, чьей лиры звучной и чудесной
Капризная удача не касалась,
Хоть слава этой лиры не чуралась.

129
А видишь ли просторы Кохинхины?
Здесь насладимся мы благоуханьем
Алоэ, ароматной древесины,
И поспешим к сокровищам Хайнаня.
Узрим красу империи старинной,
Что знает злого холода дыханье,
Что пояс ей полночный посылает,
И зной, что тропик Рака окружает.

130
Взор обрати к стене ты необъятной,
Что две державы мощных разделяет.
Власть короля она с красой отрадной
Его смиренным подданным являет.
Закон здесь утвердился благодатный.
Тут сам народ владыку избирает
Из праведников мудрых иль героев,
Известных всюду славой боевою.

131
Еще от глаз твоих во мгле неясной
Таится стран загадочных немало.
Но мы вернемся к островам прекрасным,
Туда, где рдеет луч денницы алой.
Здесь волею природы полновластной
Краса земли рассветной просияла,
И серебром, блестящим столь чудесно,
Нам издавна Япония известна.

132
Как много островов в морях Востока
Предстанет перед нашими очами!
Вот на Тернате от вершин далеких
Опять исходит яростное пламя.
А вот гвоздики заросли высокой,
И стаи птиц парят меж облаками,
Их только смерть на землю возвращает
И рая их небесного лишает.

133
А видишь острова, что в море Банда
Покоятся средь алого цветенья
Ореха — птиц веселых провианта
Что окружен их щебетом и пеньем?
А на Борнео, острове-гиганте,
С дерев струится сладких слез теченье.
То камфора. И острову по праву
Она дарит заслуженную славу.

134
Ты зришь Тимор, что издавна известен
Благоуханной красотой сандала.
А дале Зонд, таинственный, чудесный,
Чей юг неведом путникам бывалым.
И, говорят, средь скал его отвесных
Волшебная река берет начало:
Коль дерево в ту речку упадет,
То в камень превратится среди вод.

135
А на Суматре вяжущим потоком
Смола стволы деревьев омывает
И ароматом сильным и глубоким
Дыханье дивной Мирры заглушает.
Вулкан огромный пламенем жестоким
Пестреющим долинам угрожает.
Сей остров, мягким шелком знаменит,
В глубоких недрах золото таит.

136
Теперь смотри, как к небесам Цейлона
Возносится могучая вершина.
Огромный след ноги на мрачном склоне
Святыней здесь считают беспричинно,
В Мальдивском море, дальнем, раскаленном,
Чудесный плод взрастает средь пучины.
Он силу яда сразу разрушает
И многих обреченных исцеляет.

137
Ты зришь Сокотру: горькому алоэ
Обязан остров славой несказанной,
И здесь в соседстве с Африкой благою,
Немало островов есть богоданных.
И масса ароматная грядою
Покоится у берегов песчаных.
А там земля Лаврентия благая,
Ее Мадагаскаром называют.

138
Но только земли дальнего Востока
Открыли вы для мира в добрый час,
Но Луза сын, обманутый жестоко
И королем обиженный не раз,
Уйдет к просторам запада далеким
И там навеки возвеличит вас.
Флот проведет неведомым проливом,
Со славой породнившись справедливо.

139
Меж полюсами севера и юга
Простерся край великий и богатый.
Кастилия, земли твоей подруга,
Отыщет скоро здесь запасы злата.
Ярмом могучим, тягостно и туго,
Здесь будут выи грубые зажаты
Племен неисчислимых темнокожих,
Что друг на друга нравом не похожи.

140
Но там, где расширяется земля,
Что ныне под Кастильей пребывает,
И твоего благого короля
Его надел по праву ожидает.
То Санта-Круж, где, пурпуром горя,
На солнце чудо-дерево сияет.
А у границ владений этих новых
Пройдет с армадой Магеллан суровый.

141
Когда, пройдя экватор светозарный,
Он дальше будет плыть на юг туманный,
Пред ним, на полпути ко льдам полярным,
Предстанет племя смуглых великанов.
И засияет весь в лучах янтарных
Пролив, что примет имя Магеллана,
Из моря в море путь он открывает
И португальца славою венчает.

142
Что ж, Лузова дружина боевая!
Теперь ты знаешь, что твоей тропою,
Отчизну и монарха прославляя,
Исполнены отвагой удалою,
Пройдут герои новые, желая
В своих сравняться подвигах с тобою.
Поэтому, подав немедля руки
Своим прекрасным, радостным супругам, —

143
Везите их к отчизне благодатной,
Пока спокойным пребывает море,
Покуда дует ветр благоприятный,
Покуда волны с кораблем не спорят».
Любви покинув остров безвозвратно,
В морские дали обращая взоры,
Герои вышли в путь по океану,
О Родине мечтая долгожданной.

144
И веял ветер, легкий, шаловливый,
Армаду на волнах слегка качая,
И вот из глубины морских заливов
Открылась Португалия благая.
И радовался Тежу горделивый,
Своих сынов в объятья принимая,
Их ждал король, ведь Гамы корабли
Ему немало титулов везли.

145
Умолкни, муза! Звонкой лиры струны
Бесчувственность всеобщая сгубила.
Мой голос, бывший ласковым и юным,
Теперь охрип, и в сердце боль вступила.
Кого мне петь среди долин подлунной,
Средь душ глухих и грубых, мне постылых?
Отечество скорбит под властью скверны,
Стяжательством отравлено безмерным.

146
В наш жалкий век, увы! По воле Рока
Талант и скромность боле не в почете.
Никто искусств не почитает строгих,
Не дарит их любовью и заботой.
А вы, король, властитель наш от Бога,
Вы, солнца дар пленительной природы,
Взгляните: есть у вас еще вассалы,
Средь коих добродетель воссияла.

147
К героям гордым взор свой устремите,
Что, туров нам и львов напоминая,
Страну родную не дадут в обиду,
Удары грозных мавров отбивая.
Что служат вам от пуль и стрел защитой,
И, мощь державы вашей создавая,
Идут они на голод, на лишенья,
На бой, на злую смерть в морских крушеньях.

148
И ради вас на все они готовы.
Внимая вашей прихоти малейшей,
Герои примут с радостью оковы,
Промчатся над пучиною зловещей.
И если надо — с демоном суровым
Они начнут губительную сечу.
И я не сомневаюсь, что победой
Навек упрочат славу наших дедов.

149
К себе приблизьте гордых вы героев,
Во всем им окажите поощренье,
Тех, кто увенчан славой боевою,
В совет введите свой без промедленья.
Гордясь их мощью, силой молодою,
Почаще к ним являйте снисхожденье.
Пускай они стране родной на благо
Употребят свой опыт и отвагу.

150
Всех, кто отчизне может быть полезным,
Как мудрый благодетель, привечайте.
Тех, кто молитву к высям шлет небесным,
К престолу, не колеблясь, приближайте.
Но пастырей, что господу любезны,
От наглых лицемеров отличайте:
Одни радеют о судьбе народа,
Другим лишь о богатстве вся забота.

151
Тем окажите милость вы и ласку,
Кто, сердце в славных битвах закаляя,
В чужие земли рвется без опаски,
Мечом владенья ваши умножая,
Кто совершает подвиги, как в сказке,
Святую веру всюду утверждая,
И кто войдет в горнило испытаний,
О Родине радея постоянно.

152
Смотрите, государь, чтоб на посылках
У англичан, германцев или галлов,
У итальянцев иль кастильцев пылких
Европа португальцев не видала.
Пускай на нас взирают без ухмылки.
А вы совета у людей бывалых
Просите чаще: самый светлый разум
Пред опытом смириться может сразу.

153
Когда-то Формион самовлюбленный
Надумал рассуждать пред Ганнибалом
О воинских приемах и законах
И этим насмешил его немало.
Вам, государь, мужей своих ученых
Расспрашивать о битвах не пристало.
Коль впрямь вы полководцем стать хотите,
То сами в бой полки свои ведите.

154
Но что же я, убогий и безвестный,
К вам ныне дерзкий голос обращаю?
Наукой увлекался я чудесной,
Благих искусств законы почитаю,
И опыт жизни горестной и честной
Вам, государь мой, ныне предлагаю,
Не каждый под родными небесами
Отмечен столь высокими дарами.

155
Коль надо, сжав булат в руке привычной,
Я вам пойду служить на поле брани
Иль в песнях сладкозвучных, необычных
Увековечу славные деянья.
Я, возлюбя отчизну безгранично,
От вас надеюсь получить признанье.
И если небо в час святой и чудный
Вас вдохновит на подвиг многотрудный, —

156
Чтоб вы, подобно яростной Медузе,
Нагнали страх на гордого Атланта
И, появясь в полях близ Ампелузы,
Поколебали б стены Таруданта,
Я призову свою благую музу,
Чтоб вас воспеть с искусством и талантом.
Раз Александр в вас новый воскресает,
Пусть зависти к Ахиллу он не знает.

Луиш де Камоэнс
Перевод Ольги Овчаренко