Стихотворение австрийского поэта, новеллиста, автора путевых очерков, драматурга Ганса Мюллера-Эйнигена »Der alte Kirschbaum singt« (Старая черешня поет) на немецком языке и в переводе Иннокентия Анненского.
Der Kirschbaum singt
Ich bin ein armseliger Kirschbaumgreis
Und friere, ach friere in Schnee und Eis.
Doch fühl’ ich dein Nahen, liebe Frau,
Und fühl’ ich dein Atmen, lind und lau,
Gleich schmückt sich mein Leib wie zu Frühlingsfesten,
Und Blüten schimmern in meinen Ästen.
Doch sieht dein Auge mich huldreich an,
Ist mir so tiefes Wunder getan,
Daß ich just am schneeigsten Wintertage
Sußsuße, rote Kirschen trage.
Und jede Kirsche opfert sich:
«Ich bin nur für dich, du Schatz, für dich.
Ich weiß, deinen lieben, holdseligen Blicken
Muß sich alles Gute entgegenschicken.»
Du lachst nur und gehst zu den andern Frau’n
Über Felder… Ich aber muß bebend schau’n,
Wie mir Blüten und Früchte vom Leibe fallen.
Und das ist der weheste Schmerz von alien.
Doch ich trag’ ihn gerne, ich Kirschbaumgreis,
Wenn ich dich, du Holde, nur nahe weiß.
Und soll ich dein Angesicht wieder sehen,
Soll mir wieder Wunder und Schmerz geschehen.
Hans Müller-Einigen (1882—1950)
„Die lockende Geige“, 1904
Говорит старая черешня
Остов от черешни я, назябся ж я зимой,
Инею-то, снегу-то на ветках, Боже мой!
А едва заслышал я твой шаг сквозь забытье,
В воздухе дыхание почувствовал твое,
Весь я точно к Троице разубрался в листы,
Замерцали белые меж листьями цветы.
Было утро снежного и сиверкого дня,
Но когда ты ласково взглянула на меня,
Чудо совершилося — желания зажглись
И на ветках красные черешни налились.
Каждая черешенка так и горит, любя,
Каждая шепнула бы: «Я только для тебя,
Все же мы, любимая, на ласковый твой свет
Сердца благодарного мы — ласковый ответ».
Но со смехом в поле ты, к подругам ты ушла,
И, дрожа, увидел я, как набегала мгла,
Как плоды срывалися, как цвет мой опадал,
Никогда я, кажется, сильнее не страдал.
Но зато не холоден мне больше зимний день,
Если в сетке снежной я твою завижу тень.
А когда б в глаза твои взглянуть мне хоть во сне,
Пусть опять и чудо мне, пусть и мука мне.
Ганс Мюллер-Эйниген
Перевод Иннокентия Анненского
Песня старого вишнёвого дерева
Я старое уже, и до меня кому какое дело,
Стою в снегу, совсем обледенело.
Тепло любимой женщины, её дыхание,
Тот час изменит старца состояние.
На ветках вновь распустятся цветы,
Меня в наряде праздничном увидишь ты.
Одаришь взглядом ласковым меня.
И снежною зимой, при свете дня,
Прекрасным буду, как в былые времена,
Тебе любовь моя навеки отдана.
Хочу, чтоб вишен сладкий сок
Прекрасных губ твоих коснуться мог,
И каждой вишенкой, тебя любя,
Шептать я буду, это для тебя.
В ответ смеёшься ты, уходишь прочь,
В моём разбитом сердце боль и ночь.
И кажется, опять всё снегом замело,
И вишни падают на землю с тела моего.
Вновь одиночество, и как мне быть,
Люблю и не могу тебя забыть,
Пусть повторяются и боль, и чудеса,
Увидеть бы твоё лицо и заглянуть в глаза.
Ганс Мюллер-Эйниген
Перевод Лидии Белоусовой
