Os Lusíadas
Canto Quinto
1
«Estas sentenças tais o velho honrado
Vociferando estava, quando abrimos
As asas ao sereno e sossegado
Vento, e do porto amado nos partimos.
E, como é já no mar costume usado,
A vela desfraldando, o céu ferimos,
Dizendo: «Boa viagem», logo o vento
Nos troncos fez o usado movimento.
2
«Entrava neste tempo o eterno lume
No animal Nemeio truculento,
E o mundo, que com tempo se consume,
Na sexta idade andava enfermo e lento:
Nela vê, como tinha por costume,
Cursos do sol quatorze vezes cento,
Com mais noventa e sete, em que corria,
Quando no mar a armada se estendia.
3
«Já a vista pouco e pouco se desterra
Daqueles pátrios montes que ficavam;
Ficava o caro Tejo, e a fresca serra
De Sintra, e nela os olhos se alongavam.
Ficava-nos também na amada terra
O coração, que as mágoas lá deixavam;
E já depois que toda se escondeu,
Não vimos mais enfim que mar e céu.
4
«Assim fomos abrindo aqueles mares,
Que geração alguma não abriu,
As novas ilhas vendo e os novos ares,
Que o generoso Henrique descobriu;
De Mauritânia os montes e lugares,
Terra que Anteu num tempo possuiu,
Deixando à mão esquerda; que à direita
Não há certeza doutra, mas suspeita.
5
«Passamos a grande Ilha da Madeira,
Que do muito arvoredo assim se chama,
Das que nós povoamos, a primeira,
Mais célebre por nome que por fama:
Mas nem por ser do mundo a derradeira
Se lhe aventajam quantas Vénus ama,
Antes, sendo esta sua, se esquecera
De Cipro, Gnido, Pafos e Citera.
6
«Deixamos de Massília a estéril costa,
Onde seu gado os Azenegues pastam,
Gente que as frescas águas nunca gosta
Nem as ervas do campo bem lhe abastam:
A terra a nenhum fruto enfim disposta,
Onde as aves no ventre o ferro gastam,
Padecendo de tudo extrema inópia,
Que aparta a Barbaria de Etiópia.
7
«Passamos o limite aonde chega
O Sol, que para o Norte os carros guia,
Onde jazem os povos a quem nega
O filho de Climene a cor do dia.
Aqui gentes estranhas lava e rega
Do negro Sanagá a corrente fria,
Onde o Cabo Arsinário o nome perde,
Chamando-se dos nossos Cabo Verde.
8
«Passadas tendo já as Canárias ilhas,
Que tiveram por nome Fortunadas,
Entramos, navegando, pelas filhas
Do velho Hespério, Hespérides chamadas;
Terras por onde novas maravilhas
Andaram vendo já nossas armadas.
Ali tomamos porto com bom vento,
Por tomarmos da terra mantimento.
9
«Aquela ilha apartamos, que tomou
O nome do guerreiro Santiago,
Santo que os Espanhóis tanto ajudou
A fazerem nos Mouros bravo estrago.
Daqui, tanto que Bóreas nos ventou,
Tornamos a cortar o imenso lago
Do salgado Oceano, e assim deixamos
A terra onde o refresco doce achamos.
10
«Por aqui rodeando a larga parte
De África, que ficava ao Oriente,
A província Jalofo, que reparte
Por diversas nações a negra gente;
A mui grande Mandinga, por cuja arte
Logramos o metal rico e luzente,
Que do curvo Gambeia as águas bebe,
As quais o largo Atlântico recebe.
11
«As Dórcadas passamos, povoadas
Das Irmãs, que outro tempo ali viviam,
Que de vista total sendo privadas,
Todas três dum só olho se serviam.
Tu só, tu, cujas tranças encrespadas
Netuno lá nas águas acendiam,
Tornada já de todas a mais feia,
De bívoras encheste a ardente areia.
12
«Sempre enfim para o Austro a aguda proa
No grandíssimo gólfão nos metemos,
Deixando a serra aspérrima Leoa,
Co’o cabo a quem das Palmas nome demos.
O grande rio, onde batendo soa
O mar nas praias notas que ali temos,
Ficou, com a Ilha ilustre que tomou
O nome dum que o lado a Deus tocou.
13
«Ali o mui grande reino está de Congo,
Por nós já convertido à fé de Cristo,
Por onde o Zaire passa, claro e longo,
Rio pelos antigos nunca visto.
Por este largo mar enfim me alongo
Do conhecido pólo de Calisto,
Tendo o término ardente já passado,
Onde o meio do mundo é limitado.
14
«Já descoberto tínhamos diante,
Lá no novo Hemisfério, nova estrela,
Não vista de outra gente, que ignorante
Alguns tempos esteve incerta dela.
Vimos a parte menos rutilante,
E, por falta de estrelas, menos bela,
Do Pólo fixo, onde ainda se não sabe
Que outra terra comece, ou mar acabe.
15
«Assim passando aquelas regiões
Por onde duas vezes passa Apolo,
Dois invernos fazendo e dois verões,
Enquanto corre dum ao outro Pólo,
Por calmas, por tormentas e opressões,
Que sempre f az no mar o irado Eolo,
Vimos as Ursas, apesar de Juno,
Banharem-se nas águas de Netuno.
16
«Contar-te longamente as perigosas
Coisas do mar, que os homens não entendem:
Súbitas trovoadas temerosas,
Relâmpados que o ar em fogo acendem,
Negros chuveiros, noites tenebrosas,
Bramidos de trovões que o mundo fendem,
Não menos é trabalho, que grande erro,
Ainda que tivesse a voz de ferro.
17
«Os casos vi que os rudos marinheiros,
Que têm por mestra a longa experiência,
Contam por certos sempre e verdadeiros,
Julgando as cousas só pela aparência,
E que os que têm juízos mais inteiros,
Que só por puro engenho e por ciência,
Vêem do mundo os segredos escondidos,
Julgam por falsos, ou mal entendidos.
18
«Vi, claramente visto, o lume vivo
Que a marítima gente tem por santo
Em tempo de tormenta e vento esquivo,
De tempestade escura e triste pranto.
Não menos foi a todos excessivo
Milagre, e coisa certo de alto espanto,
Ver as nuvens do mar com largo cano
Sorver as altas águas do Oceano.
19
«Eu o vi certamente (e não presumo
Que a vista me enganava) levantar-se
No ar um vaporzinho e subtil fumo,
E, do vento trazido, rodear-se:
Daqui levado um cano ao pólo sumo
Se via, tão delgado, que enxergar-se
Dos olhos facilmente não podia:
Da matéria das nuvens parecia.
20
«Ia-se pouco e pouco acrescentando
E mais que um largo masto se engrossava;
Aqui se estreita, aqui se alarga, quando
Os golpes grandes de água em si chupava;
Estava-se co’as ondas ondeando:
Em cima dele uma nuvem se espessava,
Fazendo-se maior, mais carregada
Co’o cargo grande d’água em si tomada.
21
«Qual roxa sanguessuga se veria
Nos beiços da alimária (que imprudente,
Bebendo a recolheu na fonte fria)
Fartar co’o sangue alheio a sede ardente;
Chupando mais e mais se engrossa e cria,
Ali se enche e se alarga grandemente:
Tal a grande coluna, enchendo, aumenta
A si, e a nuvem negra que sustenta.
22
«Mas depois que de todo se fartou,
O pó que tem no mar a si recolhe,
E pelo céu chovendo enfim voou,
Porque co’a água a jacente água molhe:
As ondas torna as ondas que tomou,
Mas o sabor do sal lhe tira e tolhe.
Vejam agora os sábios na escritura,
Que segredos são estes de Natura.
23
«Se os antigos filósofos, que andaram
Tantas terras, por ver segredos delas,
As maravilhas que eu passei, passaram,
A tão diversos ventos dando as velas,
Que grandes escrituras que deixaram!
Que influição de signos e de estrelas!
Que estranhezas, que grandes qualidades!
E tudo sem mentir, puras verdades.
24
«Mas já o Planeta que no céu primeiro
Habita, cinco vezes apressada,
Agora meio rosto, agora inteiro
Mostrara, enquanto o mar cortava a armada,
Quando da etérea gávea um marinheiro,
Pronto co’a vista, «Terra! Terra!» brada.
Salta no bordo alvoroçada a gente
Co’os olhos no horizonte do Oriente.
25
«A maneira de nuvens se começam
A descobrir os montes que enxergamos;
As âncoras pesadas se adereçam;
As velas, já chegados, amainamos.
E para que mais certas se conheçam
As partes tão remotas onde estamos,.
Pelo novo instrumento do Astrolábio,
Invenção de subtil juízo e sábio,
26
«Desembarcamos logo na espaçosa,
Parte, por onde a gente se espalhou,
De ver eousas estranhas desejosa
Da terra que outro povo não pisou;
Porém eu co’os pilotos na arenosa
Praia, por vermos em que parte estou,
Me detenho em tomar do Sol a altura
E compassar a universal pintura.
27
«Achamos ter de todo já passado
Do Semicapro peixe a grande meta,
Estando entre ele e o círculo gelado
Austral, parte do mundo mais secreta.
Eis, de meus companheiros rodeado,
Vejo um estranho vir de pele preta,
Que tomaram por força, enquanto apanha
De mel os doces favos na montanha.
28
«Torvado vem na vista, como aquele
Que não se vira nunca em tal extremo;
Nem ele entende a nós, nem nós a ele,
Selvagem mais que o bruto Polifemo.
Começo-lhe a mostrar da rica pelo
De Colcos o gentil metal supremo,
A prata fina, a quente especiaria:
A nada disto o bruto se movia.
29
«Mando mostrar-lhe peças mais somenos:
Contas de cristalino transparente,
Alguns soantes cascavéis pequenos,
Um barrete vermelho, cor contente.
Vi logo, por sinais e por acenos,
Que com isto se alegra grandemente.
Mando-o soltar com tudo, e assim caminha
Para a povoação que perto tinha.
30
«Mas logo ao outro dia, seus parceiros,
Todos nus, e da cor da escura treva,
Descendo pelos ásperos outeiros,
As peças vêm buscar que estoutro leva:
Domésticos já tanto e companheiros
Se nos mostram, que fazem que se atreva
Fernão Veloso a ir ver da terra o trato
E partir-se com eles pelo mato.
31
«É Veloso no braço confiado,
E de arrogante crê que vai seguro;
Mas, sendo um grande espaço já passado,
Em que algum bom sinal saber procuro,
Estando, a vista alçada, co’o cuidado
No aventureiro, eis pelo monto duro
Aparece, e, segundo ao mar caminha,
Mais apressado do que fora, vinha.
32
«O batel de Coelho foi depressa
Pelo tomar; mas, antes que chegasse,
Um Etíope ousado se arremessa
A ele, por que não se lhe escapasse;
Outro e outro lhe saem; vê-se em pressa
Veloso, sem que alguém lhe ali ajudasse;
Acudo eu logo, e enquanto o remo aperto,
Se mostra um bando negro descoberto.
33
«Da espessa nuvem setas e pedradas
Chovem sobre nós outros sem medida;
E não foram ao vento em vão deitadas,
Que esta perna trouxe eu dali ferida;
Mas nós, como pessoas magoadas,
A resposta lhe demos tão tecida,
Que, em mais que nos barretes, se suspeita
Que a cor vermelha levam desta feita.
34
«E sendo já, Veloso em salvamento,
Logo nos recolhemos para a armada,
Vendo a malícia feia e rudo intento
Da gente bestial, bruta e malvada,
De quem nenhum melhor conhecimento
Pudemos ter da índia desejada
Que estarmos ainda muito longe dela;
E assim tornei a dar ao vento a vela.
35
«Disse então a Veloso um companheiro
(Começando-se todos a sorrir)
-«Ó lá, Veloso amigo, aquele outeiro
É melhor de descer que de subir.»
— «Sim, é, (responde o ousado aventureiro)
Mas quando eu para cá vi tantos vir
Daqueles cães, depressa um pouco vim,
Por me lembrar que estáveis cá sem mim.
36
«Contou então que, tanto que passaram
Aquele monte, os negros de quem falo,
Avante mais passar o não deixaram,
Querendo, se não torna, ali matá-lo;
E tornando-se, logo se emboscaram,
Por que, saindo nós para tomá-lo,
Nos pudessem mandar ao reino escuro,
Por nos roubarem mais a seu seguro.
37
«Porém já cinco Sóis eram passados
Que dali nos partíramos, cortando
Os mares nunca doutrem navegados,
Prósperamente os ventos assoprando,
Quando uma noite estando descuidados,
Na cortadora proa vigiando,
Uma nuvem que os ares escurece
Sobre nossas cabeças aparece.
38
«Tão temerosa vinha e carregada,
Que pôs nos corações um grande medo;
Bramindo o negro mar, de longe brada
Como se desse em vão nalgum rochedo.
— «Ó Potestade, disse, sublimada!
Que ameaço divino, ou que segredo
Este clima e este mar nos apresenta,
Que mor cousa parece que tormenta?» —
39
«Não acabava, quando uma figura
Se nos mostra no ar, robusta e válida,
De disforme e grandíssima estatura,
O rosto carregado, a barba esquálida,
Os olhos encovados, e a postura
Medonha e má, e a cor terrena e pálida,
Cheios de terra e crespos os cabelos,
A boca negra, os dentes amarelos.
40
«Tão grande era de membros, que bem posso
Certificar-te, que este era o segundo
De Rodes estranhíssimo Colosso,
Que um dos sete milagres foi do mundo:
Com um tom de voz nos fala horrendo e grosso,
Que pareceu sair do mar profundo:
Arrepiam-se as carnes e o cabelo
A mi e a todos, só de ouvi-lo e vê-lo.
41
«E disse: — «Ó gente ousada, mais que quantas
No mundo cometeram grandes cousas,
Tu, que por guerras cruas, tais e tantas,
E por trabalhos vãos nunca repousas,
Pois os vedados términos quebrantas,
E navegar meus longos mares ousas,
Que eu tanto tempo há já que guardo e tenho,
Nunca arados d’estranho ou próprio lenho:
42
— «Pois vens ver os segredos escondidos
Da natureza e do úmido elemento,
A nenhum grande humano concedidos
De nobre ou de imortal merecimento,
Ouve os danos de mim, que apercebidos
Estão a teu sobejo atrevimento,
Por todo o largo mar e pela terra,
Que ainda hás de sojugar com dura guerra.
43
— «Sabe que quantas naus esta viagem
Que tu fazes, fizerem de atrevidas,
Inimiga terão esta paragem
Com ventos e tormentas desmedidas.
E da primeira armada que passagem
Fizer por estas ondas insofridas,
Eu farei d’improviso tal castigo,
Que seja mor o dano que o perigo.
44
— «Aqui espero tomar, se não me engano,
De quem me descobriu, suma vingança.
E não se acabará só nisto o dano
Da vossa pertinace confiança;
Antes em vossas naus vereis cada ano,
Se é verdade o que meu juízo alcança,
Naufrágios, perdições de toda sorte,
Que o menor mal de todos seja a morte.
45
— «É do primeiro Ilustre, que a ventura
Com fama alta fizer tocar os Céus,
Serei eterna e nova sepultura,
Por juízos incógnitos de Deus.
Aqui porá da Turca armada dura
Os soberbos e prósperos troféus;
Comigo de seus danos o ameaça
A destruída Quíloa com Mombaça.
46
— «Outro também virá de honrada fama,
Liberal, cavaleiro, enamorado,
E consigo trará a formosa dama
Que Amor por grã mercê lhe terá dado.
Triste ventura e negro fado os chama
Neste terreno meu, que duro e irado
Os deixará dum cru naufrágio vivos
Para verem trabalhos excessivos.
47
— «Verão morrer com fome os filhos caros,
Em tanto amor gerados e nascidos;
Verão os Cafres ásperos e avaros
Tirar à linda dama seus vestidos;
Os cristalinos membros e perclaros
A calma, ao frio, ao ar verão despidos,
Depois de ter pisada longamente
Co’os delicados pés a areia ardente.
48
— «E verão mais os olhos que escaparem
De tanto mal, de tanta desventura,
Os dois amantes míseros ficarem
Na férvida e implacável espessura.
Ali, depois que as pedras abrandarem
Com lágrimas de dor, de mágoa pura,
Abraçados as almas soltarão
Da formosa e misérrima prisão.» —
49
«Mais ia por diante o monstro horrendo
Dizendo nossos fados, quando alçado
Lhe disse eu: — Quem és tu? que esse estupendo
Corpo certo me tem maravilhado.-
A boca e os olhos negros retorcendo,
E dando um espantoso e grande brado,
Me respondeu, com voz pesada e amara,
Como quem da pergunta lhe pesara:
50
— «Eu sou aquele oculto e grande Cabo,
A quem chamais vós outros Tormentório,
Que nunca a Ptolomeu, Pompónio, Estrabo,
Plínio, e quantos passaram, fui notório.
Aqui toda a Africana costa acabo
Neste meu nunca visto Promontório,
Que para o Pólo Antarctico se estende,
A quem vossa ousadia tanto ofende.
51
— «Fui dos filhos aspérrimos da Terra,
Qual Encélado, Egeu e o Centimano;
Chamei-me Adamastor, e fui na guerra
Contra o que vibra os raios de Vulcano;
Não que pusesse serra sobre serra,
Mas conquistando as ondas do Oceano,
Fui capitão do mar, por onde andava
A armada de Netuno, que eu buscava.
52
— «Amores da alta esposa de Peleu
Me fizeram tomar tamanha empresa.
Todas as Deusas desprezei do céu,
Só por amar das águas a princesa.
Um dia a vi co’as filhas de Nereu
Sair nua na praia, e logo presa
A vontade senti de tal maneira
Que ainda não sinto coisa que mais queira.
53
— «Como fosse impossível alcançá-la
Pela grandeza feia de meu gesto,
Determinei por armas de tomá-la,
E a Doris este caso manifesto.
De medo a Deusa então por mim lhe fala;
Mas ela, com um formoso riso honesto,
Respondeu: — «Qual será o amor bastante
De Ninfa que sustente o dum Gigante?
54
— «Contudo, por livrarmos o Oceano
De tanta guerra, eu buscarei maneira,
Com que, com minha honra, escuse o dano.»
Tal resposta me torna a mensageira.
Eu, que cair não pude neste engano,
(Que é grande dos amantes a cegueira)
Encheram-me com grandes abondanças
O peito de desejos e esperanças.
55
— «Já néscio, já da guerra desistindo,
Uma noite de Dóris prometida,
Me aparece de longe o gesto lindo
Da branca Tétis única despida:
Como doido corri de longe, abrindo
Os braços, para aquela que era vida
Deste corpo, e começo os olhos belos
A lhe beijar, as faces e os cabelos.
56
— «Ó que não sei de nojo como o conte!
Que, crendo ter nos braços quem amava,
Abraçado me achei com um duro monte
De áspero mato e de espessura brava.
Estando com um penedo fronte a fronte,
Que eu pelo rosto angélico apertava
Não fiquei homem não, mas mudo e quedo,
E junto dum penedo outro penedo.
57
— «Ó Ninfa, a mais formosa do Oceano,
Já que minha presença não te agrada,
Que te custava ter-me neste engano,
Ou fosse monte, nuvem, sonho, ou nada?
Daqui me parto irado, e quase insano
Da mágoa e da desonra ali passada,
A buscar outro inundo, onde não visse
Quem de meu pranto e de meu mal se risse.
58
— «Eram já neste tempo meus irmãos
Vencidos e em miséria extrema postos;
E por mais segurar-se os Deuses vãos,
Alguns a vários montes sotopostos:
E como contra o Céu não valem mãos,
Eu, que chorando andava meus desgostos,
Comecei a sentir do fado imigo
Por meus atrevimentos o castigo.
59
— «Converte-se-me a carne em terra dura,
Em penedos os ossos sefizeram,
Estes membros que vês e esta figura
Por estas longas águas se estenderam;
Enfim, minha grandíssima estatura
Neste remoto cabo converteram
Os Deuses, e por mais dobradas mágoas,
Me anda Tétis cercando destas águas.» —
60
«Assim contava, e com um medonho choro
Súbito diante os olhos se apartou;
Desfez-se a nuvem negra, e com um sonoro
Bramido muito longe o mar soou.
Eu, levantando as mãos ao santo coro
Dos anjos, que tão longe nos guiou,
A Deus pedi que removesse os duros
Casos, que Adamastor contou futuros.
61
«Já Flegon e Piróis vinham tirando
Com os outros dois o carro radiante,
Quando a terra alta se nos foi mostrando,
Em que foi convertido o grão Gigante.
Ao longo desta costa, começando
Já de cortar as ondas do Levante,
Por ela abaixo um pouco navegamos,
Onde segunda vez terra tomamos.
62
«A gente que esta terra possuía,
Posto que todos Etíopes eram,
Mais humana no trato parecia
Que os outros, que tão mal nos receberam.
Com bailos e com festas de alegria
Pela praia arenosa a nós vieram,
As mulheres consigo e o manso gado
Que apascentavam, gordo e bem criado.
63
«As mulheres queimadas vêm em cima
Dos vagarosos bois, ali sentadas,
Animais que eles têm em mais estima
Que todo o outro gado das manadas.
Cantigas pastoris, ou prosa ou rima,
Na sua língua cantam concertadas
Com o doce som das rústicas avenas,
Imitando de Títiro as Camenas.
64
«Estes, como na vista prazenteiros
Fossem, humanamente nos trataram,
Trazendo-nos galinhas e carneiros,
A troco doutras peças, que levaram.
Mas como nunca enfim meus companheiros
Palavra sua alguma lhe alcançaram
Que desse algum sinal do que buscamos,
As velas dando, as âncoras levamos.
65
«Já aqui tínhamos dado um grã rodeio
A costa negra de África, e tornava
A proa a demandar o ardente meio
Do Céu, e o pólo Antarctico ficava:
Aquele ilhéu deixamos, onde veio
Outra armada primeira, que buscava
O Tormentório cabo, e descoberto,
Naquele ilhéu fez seu limite certo.
66
Daqui fomos cortando muitos dias
Entre tormentas tristes e bonanças,
No largo mar fazendo novas vias,
Só conduzidos de árduas esperanças.
Colo mar um tempo andamos em porfias,
Que, como tudo nele são mudanças.
Corrente nele achamos tão possante
Que passar não deixava por diante.
67
«Era maior a força em demasia,
Segundo para trás nos obrigava,
Do mar, que contra nós ali corria,
Que por nós a do vento que assoprava.
Injuriado Noto da porfia
Em que colo mar (parece) tanto estava,
Os assopros esforça iradamente,
Com que nos fez vencer a grão corrente.
68
«Trazia o Sol o dia celebrado,
Em que três Reis das partes do Oriento
Foram buscar um Rei de pouco nado,
No qual Rei outros três há juntamente.
Neste dia outro porto foi tomado
Por nós, da mesma já contada gente,
Num largo rio, ao qual o no e demos
Do dia, em que por ele nos metemos.
69
«Desta gente refresco algum tomamos,
E do rio fresca água; mas contudo
Nenhum sinal aqui da Índia achamos
No Povo, com nós outros quase mudo.
Ora vê, Rei, que tamanha terra andamos,
Sem sair nunca deste povo rudo,
Sem vermos nunca nova nem sinal
Da desejada parte Oriental.
70
«Ora imagina agora coitados
Andaríamos todos, perdidos,
De fomes, de tormentas quebrantados,
Por climas e por mares não sabidos,
E do esperar comprido tão cansados,
Quanto a desesperar já compelidos,
Por céus não naturais, de qualidade
Inimiga de nossa humanidade.
71
«Corrupto já e danado o mantimento,
Danoso e mau ao fraco corpo humano,
E além disso nenhum contentamento,
Que sequer da esperança fosse engano.
Crês tu que, se este nosso ajuntamento
De soldados não fora Lusitano,
Que durara ele tanto obediente
Por ventura a seu Rei e a seu regente?
72
«Crês tu que já não foram levantados
Contra seu Capitão, se os resistira,
Fazendo-se piratas, obrigados
De desesperação, de fome, de ira?
Grandemente, por certo, estão provados,
Pois que nenhum trabalho grande os tira
Daquela Portuguesa alta excelência
De lealdade firme, e obediência.
73
«Deixando o porto enfim do doce rio
E tornando a cortar a água salgada,
Fizemos desta costa algum desvio,
Deitando para o pego toda a armada;
Porque, ventando Noto manso e frio,
Não nos apanhasse a água da enseada,
Que a costa faz ali daquela banda
Donde a rica Sofala o ouro manda.
74
«Esta passada, logo o leve leme
Encomendado ao sacro Nicolau,
Para onde o mar na costa brada e geme,
A proa inclina duma e doutra nau;
Quando indo o coração que espera e teme
E que tanto fiou dum fraco pau
Do que esperava já desesperado,
Foi duma novidade alvoroçado
75
«E foi que, estando já da costa perto,
Onde as praias e vales bem se viam,
Num rio, que ali sai ao mar aberto,
Batéis à vela entravam e saíam.
Alegria muito grande foi por certo
Acharmos já pessoas que sabiam
Navegar, porque entre elas esperamos
De achar novas algumas, como achamos.
76
«Etíopes são todos, mas parece
Que com gente melhor comunicavam;
Palavra alguma Arábia se conhece
Entre a linguagem sua que falavam;
E com pano delgado, que se tece
De algodão, as cabeças apertavam;
Com outro, que de tinta azul se tinge,
Cada um as vergonhosas partes cinge.
77
«Pela Arábica língua, que mal falam,
E que Fernão Martins muito bem entende,
Dizem que por naus, que em grandeza igualam
As nossas, o seu mar se corta e fende;
Mas que lá donde sai o Sol, se abalam
Para onde a costa ao Sul se alarga e estende,
E do Sul para o Sol, terra onde havia
Gente, assim como nós, da cor do dia.
78
«Muito grandemente aqui nos alegramos
Com a gente, e com as novas muito mais:
Pelos sinais que neste rio achamos
O nome lhe ficou dos Bons Sinais.
Um padrão nesta terra alevantamos,
Que, para assinalar lugares tais,
Trazia alguns; o nome tem do belo
Guiador de Tobias a Gabelo.
79
«Aqui de limos, cascas e d’ostrinhos,
Nojosa criação das águas fundas,
Alimpamos as naus, que dos caminhos
Longos do mar, vêm sórdidas e imundas.
Dos hóspedes que tínhamos vizinhos,
Com mostras aprazíveis e jocundas,
louvemos sempre o usado mantimento,
Limpos de todo o falso pensamento.
80
«Mas não foi, da esperança grande e imensa
Que nesta terra houvemos, limpa e pura
A alegria; mas logo a recompensa
A Ramnúsia com nova desventura.
Assim no céu sereno se dispensa:
Com esta condição pesada e dura
Nascemos: o pesar terá firmeza,
Mas o bem logo muda a natureza.
81
«E foi que de doença crua e feia,
A mais que eu nunca vi, desampararam
Muitos a vida, e em terra estranha e alheia
Os ossos para sempre sepultaram.
Quem haverá que, sem o ver, o creia?
Que tão disformemente ali lhe incharam
As gengivas na boca, que crescia
A carne, e juntamente apodrecia.
82
«- Apodrecia com um fétido e bruto
Cheiro, que o ar vizinho inficionava;
Não tínhamos ali médico astuto,
Cirurgião subtil menos se achava;
Mas qualquer, neste ofício pouco instructo,
Pela carne já podre assim cortava
Como se fora morta, e bem convinha,
Pois que morto ficava quem a tinha.
83
«Enfim que nesta incógnita espessura
Deixamos para sempre os companheiros,
Que em tal caminho e em tanta desventura
Foram sempre conosco aventureiros.
Quão fácil é ao corpo a sepultura!
Quaisquer ondas do mar, quaisquer outeiros
Estranhos, assim mesmo como aos nossos,
Receberão de todo o Ilustre os ossos.
84
«Assim que, deste porto nos partirmos
Com maior esperança e maior tristeza,
E pela costa abaixo o mar abrirmos
Buscando algum sinal de mais firmeza.
Na dura Moçambique enfim surgimos,
De cuja falsidade e má vileza
Já serás sabedor, e dos enganos
Dos povos de Mombaça pouco humanos.
85
«Até que aqui no teu seguro porto,
Cuja brandura e doce tratamento
Dará saúde a um vivo, e vida a um morto,
Nos trouxe a piedade do alto assento.
Aqui repouso, aqui doce conforto,
Nova quietação do pensamento
Nos deste: e vês aqui, se atento ouviste,
Te contei tudo quanto me pediste.
86
«Julgas agora, Rei, se houve no mundo
Gentes que tais caminhos cometessem?
Crês tu que tanto Eneias e o facundo
Ulisses pelo inundo se estendessem?
Ousou algum a ver do mar profundo,
Por mais versos que dele se escrevessem,
Do que eu vi, a poder de esforço e de arte,
E do que ainda hei de ver, a oitava parte?
87
«Esse que bebeu tanto da água Aónia,
Sobre quem tem contenda peregrina,
Entre si, Rodes, Smirna e Colofónia,
Atenas, Ios, Argo e Salamina:
Essoutro que esclarece toda Ausónia,
A cuja voz altíssona e divina
Ouvindo, o pátrio Míncio se adormece,
Mas o Tibre, com o som se ensoberbece;
88
Cantem , louvem e escrevam sempre extremos
Desses seus Semideuses, e encareçam,
Fingindo Magis Circes, Polifemos,
Sirenas que com o canto os adormeçam;
Dêem-lhe mais navegar à vela e remos
Os Cicones, e a torra onde se esqueçam
Os companheiros, em gostando o Loto;
Dêem-lhe perder nas águas o piloto;
89
«Ventos soltos lhe finjam, e imaginem
Dos odres e Calipsos namoradas;
Harpias que o manjar lhe contaminem;
Descer às sombras nuas já passadas:
Que por muito e por muito que se afinem
Nestas fábulas vãs, tão bem sonhadas,
A verdade que eu conto nua e pura
Vence toda grandíloqua escritura.»
90
Da boca do facundo Capitão
Pendendo estavam todos embebidos,
Quando deu fim à longa narração
Dos altos feitos grandes e subidos.
Louva o Rei o sublime coração
Dos Reis em tantas guerras conhecidos;
Da gente louva a antiga fortaleza,
A lealdade de ânimo e nobreza.
91
Vai recontando o povo, que se admira,
O caso cada qual que mais notou;
Nenhum deles da gente os olhos tira,
Que tão longos caminhos rodeou.
Mas já o mancebo Délio as rédeas vira
Que o irmão de Lampécia mal guiou,
Por vir a descansar nos Tétios braços;
E el-Rei se vai do mar aos nobres paços.
92
Quão doce é o louvor e a justa glória
Dos próprios feitos, quando são soados!
Qualquer nobre trabalha que em memória
Vença ou iguale os grandes já passados.
As invejas da ilustre e alheia história
Fazem mil vezes feitos sublimados.
Quem valerosas obras exercita,
Louvor alheio muito o esperta e incita.
93
Não tinha em tanto os feitos gloriosos
De Aquiles, Alexandro na peleja,
Quanto de quem o canta, os numerosos
Versos; isso só louva, isso deseja.
Os troféus de Melcíades famosos
Temístoeles despertam só de inveja,
E diz que nada tanto o deleitava
Como a voz que seus feitos celebrava.
94
Trabalha por mostrar Vasco da Gama
Que essas navegações que o mundo canta
Não merecem tamanha glória e fama
Como a sua, que o céu e a terra espanta.
Si; mas aquele Herói, que estima e ama
Com dons, mercês,. favores e honra tanta
A lira Mantuana, faz que soe
Eneias, e a Romana glória voe.
95
Dá a terra lusitana Cipiões,
Césares, Alexandros, e dá Augustos;
Mas não lhe dá contudo aqueles dois
Cuja falta os faz duros e robustos.
Octávio, entre as maiores opressões,
Compunha versos doutos e venustos.
Não dirá Fúlvia certo que é mentira,
Quando a deixava António por Glafira,
96
Vai César, sojugando toda França,
E as armas não lhe impedem a ciência;
Mas , numa mão a pena e noutra a lança,
Igualava de Cícero a eloquência.
O que de Cipião se sabe e alcança,
É nas comédias grande experiência.
Lia Alexandro a Homero de maneira
Que sempre se lhe sabe à cabeceira.
97
Enfim, não houve forte capitão,
Que não fosse também douto e ciente,
Da Lácia, Grega, ou Bárbara nação,
Senão da Portuguesa tão somente.
Sem vergonha o não digo, que a razão
De algum não ser por versos excelente,
É não se ver prezado o verso e rima,
Porque, quem não sabe arte, não na estima.
98
Por isso, e não por falta de natura,
Não há também Virgílios nem Homeros;
Nem haverá, se este costume dura,
Pios Eneias, nem Aquiles feros.
Mas o pior de tudo é que a ventura
Tão ásperos os fez, e tão austeros,
Tão rudos, e de engenho tão remisso,
Que a muitos lhe dá pouco, ou nada disso.
99
As Musas agradeça o nosso Gama
o Muito amor da Pátria, que as obriga
A dar aos seus na lira nome e fama
De toda a ilustro e bélica fadiga:
Que ele, nem quem na estirpe seu se chama,
Calíope não tem por tão amiga,
Nem as filhas do Tejo, que deixassem
As telas douro fino, e que o cantassem.
100
Porque o amor fraterno e puro gosto
De dar a todo o Lusitano feito
Seu louvor, é somente o pressuposto
Das Tágides gentis, e seu respeito.
Porém não deixe enfim de ter disposto
Ninguém a grandes obras sempre o peito,
Que por esta, ou por outra qualquer via,
Não perderá seu preço, e sua valia.
Luís de Camões (1524-1580)
Лузиады
Песнь пятая
1
Пока старик, годами умудренный,
К нам обращал бесплодные призывы,
Нас вывел в море ветр неугомонный,
Нам паруса наполнив торопливо.
К родным брегам взор обратив влюбленный,
Мы бороздили волн жемчужных гривы
И криками окрестность оглашали,
Себе пути счастливого желали.
2
А в эти дни бессмертное светило
К Немейскому пределу приближалось.
И время век шестой уже пробило,
Которым дряхлость мира измерялась.
А солнце новый день уж озарило,
Немало лет в пути оно скиталось,
Пока в году, завещанном от Бога,
Не вышел флот в далекую дорогу.
3
Уже из виду быстро удалялись
Родной страны прекрасные просторы.
Пред нами волны Тежу расступались,
В глухом тумане Синтры скрылись горы.
Мы со слезами с Родиной прощались,
К брегам далеким обращали взоры,
Но час настал, когда очам предстали
Лишь синь небес да волн могучих дали.
4
Так открывали земли мы и страны,
Безвестные прошедшим поколеньям,
Лишь Генрих наш, старатель неустанный,
К брегам стремился этим в нетерпенье.
От флота слева встали из тумана
Антея легендарного владенья.
Была ли суша справа, мы не знали,
Но все же брег увидеть ожидали.
5
Затем Мадейры шумные дубравы
Мы с рьяным любопытством миновали.
Здесь, расширяя рубежи державы,
Селенья наши предки основали.
Но земли эти негасимой славы
Еще в подлунном мире не стяжали.
Но, коль захочет нежная Венера,
Затмит Мадейра Пафос и Цитеру.
6
Затем брега Массилии пустынной
Пред нами в наготе своей открылись.
В безводных, солнцем выжженных долинах
Берберы-скотоводы поселились.
И птицы, обитая на равнинах,
Железом испокон веков кормились.
Но земли мы оставили берберов
И дале к югу устремились смело.
7
Мы перешли незримые границы,
Где солнце бег на север замедляет
И по вине несчастного возницы
Туземцев темной кожей награждает.
Там Сенегал стремительный струится
И берег раскаленный орошает.
И там мыс Арсинои наши предки
Зеленым мысом окрестили метко.
8
Мы миновали острова Блаженных
(Канарскими их ныне называют)
И бег свой устремили дерзновенно
Туда, где Геспериды обитают.
С упорством небывалым, неизменным
Там наши братья море покоряют.
И там пристали мы по воле Бога,
Чтоб запастись провизией в дорогу.
9
Гостеприимный остров нас встречал,
Что принял имя славного Сантьяго,
Того, кто в битвах с мавром придавал
Полкам испанцев силу и отвагу.
Потом Борей нас снова в путь погнал,
Мы в океан направились без страха,
Оставив те прекрасные владенья,
Где мы вкусили миг отдохновенья.
10
И с запада мы вскоре обогнули
Все побережье Африки бескрайней,
Мандингу изобильную минули,
Что золотом богата чрезвычайно.
И к Гамбии коварной повернули,
Проделав путь томительный и дальний
И повидав туземцев чернокожих,
На нас лицом и нравом непохожих.
11
Мы острова Доркадские видали,
Там в давнее неведомое время
Три страшные Горгоны обитали,
Жестоко поступавшие со всеми.
На всех один лишь глаз им боги дали,
Вложив им в сердце ненависти семя,
Когда Медуза злая умирала,
То кровь ее змей страшных порождала.
12
Взрезая воды острыми носами,
Суда летели к югу неуклонно.
Мыс Пальмовый остался за волнами,
И скрылась вдалеке Сьерра-Леоне,
Затем река мелькнула перед нами,
Маня к себе красой своих затонов,
Близ острова затем проплыли мы —
Владения Неверного Фомы.
13
Мы королевство Конго повидали,
Где наши братья веру утвердили,
Заир прекрасный быстро миновали
И вновь в открытый океан поплыли.
Просторов этих древние не знали,
И южных волн они не бороздили.
Прошли рубеж мы раскаленный вскоре,
Что делит пополам и сушь, и море.
14
И в новом полушарии встречало
Нас новое созвездье ярким светом,
Оно пустое небо озаряло,
Даря нас нежной лаской и приветом.
До нас оно скитальцам не сияло,
Лишь мы свеченьем любовались этим
В таинственных неведомых просторах,
Где край земли граничит с краем моря.
15
Мы увидали те места благие,
Где дважды в год Феб ясный пребывает.
Два лета в год и две зимы сухие
Тем землям он исправно посылает.
Нам встретились и те валы лихие,
Что в гневе к небесам Эол вздымает.
Мы зрели, как Медведицы купались
И ярости Юноны не боялись.
16
Я не хочу подробно изъясняться,
Описывая многие явленья,
Которым нам случалось удивляться
И кои б ваше вызвали смятенье.
Грозой нам доводилось любоваться
И видеть молний яркое свеченье,
Которое полнеба зажигало
И в мрачном море вскоре исчезало.
17
Я видел происшествия такие,
О коих после долгих похождений
Твердят повсюду моряки простые,
Знакомых вызывая удивленье.
Их с недоверьем слушают иные,
Рассказы эти ставя под сомненье,
Поскольку ни рассудок, ни познанья
Такое объяснить не в состоянье.
18
Живой огонь я наблюдал воочью
(Его святым на море почитают),
В час непогоды средь кромешной ночи
По мачтам зыбко огоньки блуждают.
Узрел немало странностей я прочих,
Друзья мои со мною вспоминают
О том, как облака трубой огромной
Тянули к небу океана волны.
19
Я видел, как струею подымался
Над морем пар, и ветра дуновеньем
Он в облачко подвижное свивался
И уносился ввысь к небесной сени.
Так быстро он в воронку собирался,
Так плавно совершалось вознесенье,
Что мы следили взглядом изумленным
За чудом, небесами сотворенным.
20
Воронка постепенно расширялась,
Над главной мачтой грозно нависая,
То над волною пенной утолщалась,
Как будто грозный вихрь в себе вмещая,
То, ветром поколеблена, сжималась,
Всю мощь свою в мгновение теряя.
И вскоре в столп огромный превратилась
И к небесам зловещим устремилась.
21
Так красная пиявка, что терзает
Животное, пришедшее напиться,
В воде его прохладной поджидает,
Спеша в губу запекшуюся впиться,
И, крови наглотавшись, разбухает,
Спеша пьянящей влагой насладиться,
Так и колонна быстро утолщалась
И с черной тучей над водой сливалась.
22
А небо, спешно жажду утолив,
Мгновенно столп огромный поглотило
И, соль морскую в тучах распылив,
Всю влагу океану возвратило.
Дождем ее живительным пролив,
Волненье моря сразу усмирило.
Так много тайн огромный мир скрывает,
Что разум их не сразу постигает.
23
Когда бы в век далекий, стародавний
Философы почтенные узнали
О сих явленьях, странных и забавных,
Они б о том немало размышляли!
Когда б, гонимы ветром своенравным,
Они со мной в скитаньях побывали,
Поведали б монархам и народам
О власти звезд прекрасных над природой!
24
Но вот уже пять раз пройти успела
Вдоль первой сферы светлая планета,
То прятала по л-лика, то хотела
Весь лик явить, мир озаряя светом.
И мы вступили в дальние пределы.
И, близкой суши углядев приметы,
Вдруг с верхней мачты закричал дозорный:
«Земля, земля!» — созвав друзей проворно.
25
По облакам мы угадать решили,
Куда нас нынче занесло ветрами.
Мы паруса поспешно зарифили,
И вытащили цепи с якорями,
И инструмент чудесный обновили,
Придуманный седыми мудрецами.
Он нами астролябией зовется
И в странствия далекие берется.
26
И мы на брег неведомый ступили,
Желая мир таинственный узнать.
Ведь в том краю, где мы пристать решили,
Другие не успели побывать.
Передо мной приборы разложили,
Я высоту стал солнца замерять,
Спеша найти с усердьем неизменным
Тех мест расположенье во вселенной.
27
Узнали мы, что флот наш обретался
Меж полюсом и кругом Козерога.
И вскоре нам туземец повстречался,
Мед собирал на горных он отрогах.
Я темным ликом негра любовался,
Хоть он казался диким и жестоким.
Туземца мы немедля обступили
И с ним наперебой заговорили.
28
Хоть он, как Полифем, был дик и страшен
И мы его речей не понимали,
Но образцы товаров самых разных
Суровому туземцу показали.
Ни серебро, ни злата блеск прекрасный
Испуганного негра не прельщали,
На пряностей запасы ароматных
Глядел он с равнодушьем безотрадным.
29
Тогда пред ним попроще украшенья
Мы на земле поспешно разложили,
И бус стеклянных яркое свеченье
Глаза туземца сразу оценили.
Берет схватил он алый в нетерпенье,
Бубенчики тотчас его прельстили,
Забрав весь скарб, он тотчас в путь пустился,
К своим единоверцам устремился.
30
Наутро к нам толпой с холмов окрестных
Туземцы чернокожие спустились.
К сокровищам тянуло их железным,
И к ним нагие негры устремились.
Они с таким восторгом безмятежным
Вокруг безделиц этих суетились,
Что, отвергая осторожность всуе,
Велозу с ними в даль пошел лесную.
31
В неведенье он полагал, как видно,
Что будет встречен добрыми друзьями.
Не взяв с собой оружья, беззащитный,
Он скрылся меж окрестными холмами.
Тревожась о собрате любопытном,
Мы вдаль смотрели зоркими очами.
Вдруг на холме герой наш показался
И прямо к морю со всех ног помчался.
32
Он к кораблю Куэлью направлялся,
Но эфиоп по скалам придорожным
В погоню за несчастным увязался,
Созвав все племя варваров безбожных.
Уже, казалось, с жизнию прощался
Навеки мореход неосторожный,
И я решил грести ему навстречу,
Предвидя неизбежно злую сечу.
33
Нас стрелами туземцы забросали
И перебить каменьями хотели.
Врасплох нас чернокожие застали
И даже ногу мне пронзить успели.
Но мы врагам ответ достойный дали
И навсегда отвадить их сумели,
Мы гордо носим алые береты
На память о кровавой битве этой.
34
И вновь на корабли мы погрузились,
Едва Велозу бедного спасли,
И нравам необузданным дивились
Суровой, неприветливой земли.
Прочь от брегов мы диких устремились,
Тем более что кафры не могли
Нам рассказать об Индии желанной,
Куда мы путь держали невозбранно.
35
Тогда сказал, к Велозу обращаясь,
Один из развеселых моряков:
«Послушай, друг, ты был бойчей, спускаясь
С холма под крики черных удальцов,
Чем в даль лесную гордо удаляясь».
«Ну да, — сказал Велозу, — я таков.
Я вспомнил, что друзья одни остались,
И прибежал, чтоб вы не испугались».
36
Он рассказал, что злые негодяи
Его в горах толпою окружили
И, путь в лесную чащу преграждая,
Убить его, несчастного, грозили.
И, наше приближенье предвкушая,
На нас они засаду учинили,
Чтоб славный флот безжалостно разграбить,
А нас навеки в царство тьмы отправить.
37
Потом пять солнц в пути мы повстречали
И, ветром странствий в дальний путь гонимы,
Неведомые волны рассекали,
Чтоб славу укрепить страны любимой.
Однажды мы на палубе стояли,
Тоской по дому отчему томимы,
Как вдруг нам туча черная явилась
И в небе безраздельно воцарилась.
38
Она своей громадой подавляла
И, ужас и смятенье в нас вселяя,
Крик горький и протяжный издавала,
Как будто морю в гневе угрожая.
И я вскричал: «За что ты нас избрала
На муку, сила страшная, слепая,
Зачем на нас погибель насылаешь
И что от нас, несчастных, ты желаешь?»
39
И вот средь волн могучих, горделивых,
Нам чудище громадное явилось.
Казалось, в бороды его извивах
Ветров ватага мощная скопилась.
Над гладью вод нечесаная грива,
Как стая змей огромных, шевелилась.
Из уст прикрытых зубы выпирали
И желтизной зловещей отдавали.
40
С огромными своими телесами
Оно Колоссом древним нам казалось,
Той статуей, что Родоса сынами
Как чудо света прежде почиталась.
Утробный глас раздался вдруг над нами,
Как будто море в ярости терзалось.
И дыбом наши волосы стояли,
Пока мы в страхе чудищу внимали.
41
Оно сказало: «О народ бесстрашный,
Прославленный великими делами,
Зачем ты в путь отправился ужасный,
Куда летишь под дикими ветрами?
Пройти предел запретный и опасный,
Промчаться над могучими валами
Ты жаждешь и тревоги и волненья
Несешь в мои бескрайние владенья.
42
Ты мощной, необузданной природы
Изведаешь заветнейшие тайны,
К которым тщетно многие народы
Стремились с алчностью необычайной.
И ждут тебя войны жестокой годы,
Морей ты покоришь простор бескрайний,
Но ныне ты о горестях узнаешь,
Что близ моих владений испытаешь.
43
Немало кораблей, что в путь далекий,
Меня минуя, захотят промчаться,
Предам я вскоре гибели жестокой,
Чтоб было неповадно им скитаться.
И первый флот, что выйдет в путь-дорогу,
К моим владеньям думая прорваться,
Подвергну я без всяких сожалений
Неслыханным терзаньям и мученьям.
44
Я на главу того обрушу мщенье,
Кто первым к берегам моим пристанет.
Водоворотов вечное круженье
Близ этих мест встречать вас вскоре станет.
И много раз жестокое крушенье
Здесь корабли грядущие изранит.
И, побывав в безумной круговерти,
Здесь португал начнет молить о смерти!
45
И здесь найдет могилу тот несчастный,
Чья слава в вышине небесных сфер
Звучала долго песней сладкогласной —
Здесь Бог положит дням его предел.
С армадой турок в бой вступив опасный,
Победой возвеличив свой удел,
В моих волнах трофеи он оставит
И тем меня немало позабавит.
46
Затем другой, умом, отвагой, славой,
Учтивостью и доблестью известный,
Отправясь к берегам родной державы
С супругой благородной и прелестной,
Что сам Амур вручил ему по праву,
В шторм попадет близ скал моих отвесных
И уцелеет в яростном крушенье,
Чтоб претерпеть тягчайшие мученья.
47
Увидит он, как чада дорогие
От голода свирепого увянут,
Как кафры, беспощадные и злые,
Наряд богатый с юной дамы стянут,
Как прелести красавицы нагие
От горьких мук иссохшимися станут,
И камни ноги нежные изранят,
А слезы лик печальный затуманят.
48
И, пережив несчастья роковые
И горькие безумные страданья,
Герой и дама в дебри вековые
Отправятся на новые терзанья,
Их быстро скроют заросли лесные,
Впитают камни горькие рыданья,
И скорбный дух уйдет в ночную тьму,
Покинув тела хилого тюрьму».
49
Чудовище, проклятья изрыгая,
Свои к нам обращало предсказанья.
И я вскричал: «Скажи нам, сила злая,
Кто ты? За что столь горькие страданья
Ты нам сулишь, свирепостью пылая?»
И тут же нас объяло содроганье,
Когда оно крик боли испустило
И с тяжким стоном вдруг заговорило:
50
«Я страшный мыс, хранитель вечной тайны.
И Мысом Бурь меня вы окрестили.
О таинствах моих необычайных
Ни Плиний, ни Страбон не говорили.
И Африки полуденной окраин
Помпоний с Птолемеем не открыли.
Я Африку собою замыкаю
И к Антарктиде взоры обращаю.
51
Адамастор я, сын Земли могучей
И Бриарею брат и Энкеладу.
Когда, томимы ненавистью жгучей,
С Юпитером Земли сражались чада,
Не горы громоздил я выше тучи,
А гнался за Нептуновой армадой,
Желая воцариться безраздельно
Над гладью океана беспредельной.
52
Любовь к жене божественной Пелея
Меня на бой неравный вдохновила.
Однажды видел я, как дочь Нерея
Из пены вод на берег выходила.
Красу ее нагую лицезрея,
Я погибал, неведомая сила
Меня могучей страстью наполняла,
К ногам моей избранницы толкала.
53
Она же, моего пугаясь виду,
В морских глубинах в тот же миг сокрылась.
Я стал молить почтенную Дориду,
Чтоб за меня пред дочкой заступилась.
Но рассмеялась нежная Фетида,
Едва с ней мать заговорить решилась.
«Где силу взять, — рекла она невинно, —
Чтоб справиться с косматым исполином?
54
Но передай, пожалуй, великану,
Что я о нем подумать обещаюсь,
Пусть прекратит войну на океане,
А я в него влюбиться постараюсь», —
Она сказала. Я ее обману
Поверил, неразумно обольщаясь
Прелестницы коварной обещаньем
(Тот, кто любил, поймет мои страданья.)
55
Я от войны на море отказался
И раз в ночи Фетиду повстречал.
Красой ее средь волн залюбовался,
К груди прижать богиню возжелал.
Обнять нагое тело я пытался,
К ее плечам ладони простирал
И целовал в слепом самозабвенье
Ее ланиты, перси и колени.
56
О, тщетно я мечтаньям предавался,
И с мыслью, что красавицу ласкаю,
Я со скалой огромной обнимался,
С лобзаньями к каменьям припадая.
Пока в любви я милой объяснялся,
За лик небесный камень принимая,
Я вдруг обличья своего лишился
И сам в утес скалистый превратился.
57
О нимфа, чаровница океана,
За что так зло со мной ты поступила?
Разрушив путы моего обмана,
Меня мечты сладчайшей ты лишила.
И я поплыл, тоскою обуянный,
Меня страданье горькое томило.
Пристал я наконец к земле далекой,
В своей любви и муке одинокий.
58
Мои родные братья в это время
От унижений тягостных терзались.
Неся невзгод и пораженья бремя,
Под скалами богами содержались.
Я был, однако, разлучен со всеми,
И надо мною Парки посмеялись,
Придумав мне такое наказанье,
Что я горючим предаюсь рыданьям.
59
И плоть моя навеки отвердела.
Тугие кости в камни обратились,
И над волнами вознеслося тело,
В огромный мыс все члены превратились.
Так боги отомстили мне умело,
Страдания мои усугубились
Тем, что в ночи близ скал моих отвесных
Фетиды появлялся лик прелестный».
60
Так возвестив, гигант в глухих рыданьях
От нас, несчастных, наконец отстал.
И, двинувшись в дальнейшие скитанья,
По небу черной тучей пробежал.
Воздел с молитвой к Господу я длани
И ангела-хранителя призвал,
Чтоб оградил нас от мучений страшных,
Которые гигант предрек ужасный.
61
Но вот средь туч рассветных появилась
Сияющего солнца колесница
И над суровым мысом засветилась
Веселая красавица-денница.
Армада наша вновь заторопилась
К востока изобильного границам.
От мыса прочь мы спешно удалились,
Но вскорости к земле пристать решились.
62
Хоть в той земле извечно обитало
Воинственное племя эфиопов,
Но нас оно приветливо встречало,
На берег тут же выбежав всем скопом.
Все населенье в нашу честь плясало,
К нам с гор спустившись по отвесным тропам,
И женщины к нам черные спешили
И скот домашний за собой тащили.
63
На бычьих спинах гордо восседали
Брегов далеких смуглые матроны.
Быков своих туземцы почитали
И их пасли на гор отвесных склонах.
Свирели нежной звуки нас встречали,
Туземцы соблюдали рифм законы
И Титира каменам подражали,
И слух наш песнопеньем услаждали.
64
С улыбкой нас встречая безыскусной,
Нам эфиопы щедро предложили
Провизии немало очень вкусной
И отдохнуть нас всячески молили.
Но мы, не зная их наречий звучных,
От их брегов отчалить поспешили,
Не разобрав из их речей гортанных,
Как нам доплыть до Индии желанной.
65
Мы берег африканский обогнули
И к жаркому экватору помчались,
Прочь от снегов полярных повернули
И долго южным небом любовались.
Скалистый остров вскоре мы минули,
Где чада Луза некогда скитались,
Прибыв туда с могучею армадой,
Мыс Бурь для нас открывшею когда-то.
66
И снова в путь нелегкий мы пустились,
Познав затишья, бури, ураганы.
И новые дороги нам открылись,
И звали нас неведомые страны.
И с бурным морем доблестно мы бились,
Стремясь к брегам заветным неустанно,
Но встречное упорное теченье
Замедлило вдруг наше продвиженье.
67
Громаду волн стремглав на нас обрушив,
Оно назад нас обратить хотело.
И, к нам свою немилость обнаружив,
На нас, несчастных, в ярости ревело.
Но все ж упрямый Нот спас наши души,
И с силою, не знающей предела,
Боролся он с неистовым теченьем
И вышел победителем в сраженье.
68
Взошла над морем новая заря,
Лучи дня незабвенного светились,
В который три премудрые царя
К Христу-младенцу в Вифлеем явились.
И снова ожидала нас земля,
Опять пристать мы к берегу решились.
И в честь царей премудрых окрестили
Реку, что средь чужой земли открыли.
69
Тут мы воды запасы обновили,
Вкусили отдых средь чужих владений
И путь продолжить вскоре поспешили,
Оставив те брега без сожалений,
Поскольку, о король, не в силах были
Мы разуметь невнятные реченья
Племен земли далекой и узнать,
Куда дорогу дале нам держать.
70
Представь себе, король, как изнурили
Нас всех чужие берега и страны,
Как буря нас и голод истомили,
Как исхлестали волны океана!
Отчаяньем надежду мы сменили,
Устали от страданий беспрестанных
И думали, что небо будет вечно
Нас мукам подвергать бесчеловечным.
71
Все снасти повредили мы в скитаньях
И, ослабевши бренными телами,
Оставив все надежды и мечтанья,
Метались над свирепыми волнами.
Скажи, король, коль эти вот страданья
Не с Луза приключились бы сынами,
Сумели бы они не взбунтоваться
И государю верными остаться?
72
Поверишь ты, что племя бы другое
Осталось в подчиненье капитана
И, встав на путь пиратства и разбоя,
Не захватило б кораблей обманом?
Лишь с португальской верною душою,
Что к подвигам стремится неустанно,
Возможно претерпеть и шторм, и голод,
И гнев стихий, и долгой ночи холод.
73
Но все ж с рекой мы хладной разлучились
И, возвратившись вновь к соленым водам,
От берега заметно отклонились,
Идя навстречу будущим невзгодам.
В открытом море дерзко мы носились,
Гонимые неутомимым Нотом,
И так нас буйным ветром потрепало,
Что не смогли причалить мы в Софале.
74
В надежде на святого Николая
Еще мы долго среди волн блуждали.
Ему рули и паруса вверяя,
Немало тягот снова испытали.
И вдруг, в тоске щемящей изнывая,
Вдали туманный берег увидали.
Нас робкие надежды окрылили,
И к новым мы свершеньям поспешили.
75
Мы видели, что к водам океана
Большой реки теченье подходило,
И лодок неизвестных караваны
К нам повернули белые ветрила.
Подумав, что об Индии желанной
Сюда молва, быть может, доходила,
Мы духом наконец приободрились
И к смуглым незнакомцам устремились.
76
Хотя они и были эфиопы,
Но кое-что нам все же объяснили.
Мы в их речах без трудности особой
Арабских слов немало уловили.
Туземцы привечали нас без злобы,
Мы их одежды рассмотреть спешили.
Их головы тюрбаны украшали,
А чресла их повязки прикрывали.
77
С трудом слова арабов подбирая,
Туземцы нам охотно объяснили,
Что часто, океан пересекая,
Купцы у них богатые гостили.
В больших ладьях по морю приплывая,
Немало им товаров привозили.
На радость нам Мартинш без промедленья
Переводил все эти объясненья.
78
Туземцев речи дух наш укрепили,
Надежду и покой вернули нам.
Рекою Добрых Знаков окрестили
Мы тот поток, что протекает там.
И столп в земле далекой водрузили,
Чтоб пригрозить бушующим волнам.
Тот столп хранил архангел, что когда-то
Был Товии надежным провожатым.
79
И наконец мы время улучили,
Чтоб счистить с килей водорослей ворох.
Мы паруса и снасти подновили
И соскребли с бортов ракушек горы,
Вокруг туземцы толпами бродили
И к нам с приязнью обращали взоры.
Мы искренность сердец их уважали
И на добро добром им отвечали.
80
Недолго мы блаженством наслаждались
На лоне благосклонной к нам природы,
Рамнузии отмщенья мы дождались,
Опять на нас обрушились невзгоды.
И в наши судьбы небеса вмешались,
Так повелось на свете год от года:
Страданья нас годами угнетают,
А радости мгновенно покидают.
81
От гибельной, неведомой болезни
Мои друзья безвинно пострадали.
И у брегов далеких, неизвестных
В страданьях беспримерных умирали.
Представь себе, о властелин любезный,
Что десны гнить внезапно начинали.
И рты страдальцев гниль переполняла
И бедных мореходов отравляла.
82
Тяжелый смрад, что исходил от гнили,
Грозил нам неизбежным зараженьем.
Душой терзаясь, мы не в силах были
Своих друзей избавить от мучений.
Когда бы мы хирурга захватили,
Он удалил бы эти нагноенья,
Ведь нож — он жизнь порою пресекает,
Порой — жизнь обреченным возвращает.
83
Навек в глуши неведомой остались
Друзья несчастий наших и скитаний.
Мы с горьким сердцем с ними расставались,
Кляня суровость наших испытаний.
Как быстро славной жизни дни промчались,
Как скоро все померкли упованья!
Волна морская иль пригорок пыльный
Всегда готовы стать холмом могильным.
84
Покинули мы край тоски и горя,
Решив искать на свете лучшей доли.
И вновь пустились в путь в бескрайнем море,
Чтя государя доблестного волю.
Так к Мозамбику мы приплыли вскоре
И столько настрадались там, что боле
Я не хочу к сим мукам возвращаться
И памяти дней скорбных предаваться.
85
Но все ж, как видно, сжалилось над нами,
Нас пощадив, святое Провиденье.
Желанный отдых мы вкушаем с вами,
Былые муки предаем забвенью.
Душевный мир дарован вам богами,
Здесь тот, кто жив, познает наслажденье,
А мертвый здесь воскреснет, чтобы снова
Познать всю прелесть мира всеблагого.
86
Теперь скажи, властитель справедливый,
Кто, как не мы, морей познал кипенье?
Ты думаешь, Улисс велеречивый
Прошел сквозь столько тягот и мучений?
И сам Эней, герой благочестивый
И вдохновитель дивных песнопений,
Скажу тебе спокойно, без пристрастья,
Не испытал того и сотой части.
87
Ведь славный старец, к влаге Аонийской
Приникший воспаленными устами,
Семь городов и весей ионийских
Втянувший в спор, что тянется веками,
И тот другой, кудесник Авзонийский,
Возлюбленный великими богами,
Что Родину могучую прославил
И память нам о римлянах оставил, —
88
Вещали, как скитались полубоги
Средь Полифема сказочных владений,
К Цирцее приводили их в чертоги,
Сирен прекрасных воскрешали пенье,
Киконов измышляли нам жестоких
И лотос, всем дарующий забвенье,
И на героев беды насылали.
И лоцманов любимых их лишали.
89
То их в Аид зловещий отправляли,
То к Калипсо бросали их в объятья,
То гарпиям их пищу отдавали,
То страшным подвергали их проклятьям.
Так баснями умы они пленяли,
А я же без утайки и изъятья
Поведал ныне правду вам простую,
Что превосходит выдумку любую!»
90
Всех капитан сумел заворожить,
Восторг всеобщий речь его снискала.
И смог король туземный оценить
Тех, кто державе положил начало,
Кто смог врагов смертельных разгромить,
Чью доблесть слава вечная венчала.
Он восхищался мужеством народа
И храбростью бывалых мореходов.
91
Из уст в уста средь свиты расходились
Известия о доблестных скитальцах.
Их мужеству придворные дивились,
Глаз не сводили с гордых португальцев.
Но вот уж над волнами появились
Те кони, коих Фаэтон-страдалец
Не удержал. Они скрывались в море,
И во дворец король вернулся вскоре.
92
Как сладостно звучит повествованье
О мужестве, о дней прошедших славе!
Оно сердца на добрые деянья
Толкает, возвышая честь державы.
И юношей зовет на поле брани,
Их заставляя позабыть забавы,
И зависть в них здоровую рождает
К героям, коих лира воспевает.
93
Сам Александр не столько вдохновлялся
Ахилла незабвенного делами,
Как песней он бессмертной упивался,
Гомера несравненного стихами.
И Фемистокл недаром признавался,
Что Мильтиада боевое знамя
И лавры, что героя увенчали,
Ему никак покоя не давали.
94
И Гама твердо доказать решился,
Что меркнет слава прежних мореходов,
Которыми доныне мир гордился,
Пред подвигом святым его народа.
Когда б великий Август не стремился
Возвысить Мантуанского рапсода,
То вряд ли тот проникся бы желаньем
Воспеть Энея храброго деянья.
95
Родит отчизна наша Сципионов,
И Цезарей, и Августов немало.
Но все ж под лузитанским небосклоном
Еще пора такая не настала,
Когда король бы чтил стиха законы,
Как Август просвещенный, что, бывало,
Слагал стихи о Фульвии несчастной,
Оставленной Антонием напрасно.
96
Пусть Цезарь галлов покорил мятежных —
Война его от муз не отвращала.
Когда он оставлял свой меч железный,
То с твердостью рука перо сжимала.
И Сципион, бесстрашием известный,
Комедией был увлечен немало.
А Александр Гомером упивался,
С поэмами его не расставался.
97
Средь римских и ахейских капитанов
Невежд, глухих к искусству, не водилось.
Средь португальцев только, как ни странно,
К поэзии любовь не воцарилась.
Я повторяю с болью, неустанно,
Что больших бы побед страна добилась,
Когда бы муз прекрасных почитала
И звонких рифм созвучья понимала.
98
Раз нет у нас Гомеров вдохновенных
И песни нам Вергилия невнятны,
Не будет и Энеев дерзновенных,
Ахиллы не свершат свой подвиг ратный.
Сердца людей постигнет омертвенье,
Не воссияет свет им благодатный,
Их души безнадежно огрубеют,
В невежестве постыдном закоснеют.
99
И должен быть наш Гама благосклонным
К тем музам, что дела его воспели
И, движимы любовью прирожденной
К отчизне, ей хвалу сложить сумели.
Он, славной Каллиопой обделенный,
Чуждался муз веселых с колыбели.
Нимф Тежу избегал, не зная рвенья
Героем стать чудесных песнопений.
100
И нимфы Тежу с нежностью внимали
О подвигах и странствиях сказанью,
Мой скромный труд с восторгом восхваляли
И песнь мою встречали с ликованьем.
О, если б и герои понимали,
Что наши лиры, славя их деянья,
Бессмертием их щедро одаряют
И дверь пред ними в вечность отворяют!
Луиш де Камоэнс
Перевод Ольги Овчаренко