Amor De Ciudad Grande

De gorja son y rapidez los tiempos.
Corre cual luz la voz; en alta aguja,
Cual nave despeñada en sirte horrenda,
Húndese el rayo, y en ligera barca
El hombre, como alado, el aire hiende.
¡Así el amor, sin pompa ni misterio
Muere, apenas nacido, de saciado!
¡Jaula es la villa de palomas muertas
Y ávidos cazadores! Si los pechos
Se rompen de los hombres, y las carnes
Rotas por tierra ruedan, ¡no han de verse
Dentro más que frutillas estrujadas!

Se ama de pie, en las calles, entre el polvo
De los salones y las plazas; muere
La flor el día en que nace. Aquella virgen
Trémula que antes a la muerte daba
La mano pura que a ignorado mozo;
El goce de temer; aquel salirse
Del pecho el corazón; el inefable
Placer de merecer; el grato susto
De caminar de prisa en derechura
Del hogar de la amada, y a sus puertas
Como un niño feliz romper en llanto;—
Y aquel mirar, de nuestro amor al fuego,
Irse tiñendo de color las rosas,—
Ea, que son patrañas! Pues ¿quién tiene
Tiempo de ser hidalgo? Bien que sienta,
Cual áureo vaso o lienzo suntuoso,
Dama gentil en casa de magnate!
O si se tiene sed, se alarga el brazo
Y a la copa que pasa se la apura!
Luego, la copa turbia al polvo rueda,
¡Y el hábil catador,—manchado el pecho
De una sangre invisible,—sigue alegre,
Coronado de mirtos, su camino!
No son los cuerpos ya sino desechos,
Y fosas, y jirones! Y las almas
No son como en el árbol fruta rica
En cuya blanda piel la almíbar dulce
En su sazón de madurez rebosa,—
Sino fruta de plaza que a brutales
Golpes el rudo labrador madura!

¡La edad es ésta de los labios secos!
De las noches sin sueño! De la vida
Estrujada en agraz! ¿Qué es lo que falta
Que la ventura falta? Como liebre
Azorada, el espíritu se esconde,
Trémulo huyendo al cazador que ríe,
Cual en soto selvoso, en nuestro pecho;
Y el deseo, de brazo de la fiebre,
Cual rico cazador recorre el soto.

¡Me espanta la ciudad! ¡Toda está llena
De copas por vaciar, o huecas copas!
¡Tengo miedo ¡ay de mí! de que este vino
Tósigo sea, y en mis venas luego
Cual duende vengador los dientes clave!
¡Tengo sed,—mas de un vino que en la tierra
No se sabe beber! ¡No he padecido
Bastante aún, para romper el muro
Que me aparta ¡oh dolor! de mi viñedo!
¡Tomad vosotros, catadores ruines
De vinillos humanos, esos vasos
Donde el jugo de lirio a grandes sorbos
Sin compasión y sin temor se bebe!
Tomad! Yo soy honrado, y tengo miedo!

New York, abril — 1882

José Martí (1853-1895)

Любовь большого города

Кузнечный горн и скорость — наше время!
Несётся голос с быстротою света.
И молния в высоком шпиле тонет,
Словно корабль в бездонном океане,
И человек на легком аппарате,
Как окрылённый, рассекает воздух.
Лишённая и тайны и величья,
Любовь, едва родившись, умирает
От пресыщенья. Город — это клетка,
Вместилище голубок умерщвлённых
И алчных ловчих. Если бы разверзлись
Людские груди и распалась плоть,
То там внутри открылось бы не сердце,
А сморщенный, засохший чернослив.

Здесь любят на ходу, на улицах, в пыли
Гостиных и бульваров. Дольше дня
Здесь не живут цветы. Где скромная краса,
Где дева чистая, которая готова
Скорее смерти вверить свою руку,
Чем незнакомцу? Где живое сердце,
Что выскочить стремится из груди?
Где наслаждение в служенье даме?
Где радость в робости? И тот блаженный миг,
Когда приблизившись к порогу милой,
Заплачешь вдруг от счастья, как дитя?
Где взгляд, тот взгляд, что на лице девичьем
Румянец в ярый пламень превращает?
Все это вздор! И у кого есть время
Быть рыцарем! Пусть украшеньем служит,
Как золотая ваза иль картина,
Красавица в салоне у магната.
А жаждущий пускай протянет руку
И отопьёт из первого бокала,
Который подвернётся, а потом
Бокал пригубленный швырнёт небрежно
На землю, в грязь. И дегустатор ловкий
В венке из миртов и с пятном кровавым,
Невидимым на доблестной груди,
Своей дорогой дальше зашагает.
Тела уж не тела — ошмётки плоти,
Могилы и лохмотья. Ну, а души
Напоминают не прекрасный плод,
Который не спеша душистым соком
На материнской ветке набухает,
А те плоды, которые до срока
Срывают и выносят на продажу.

Настало время губ сухих, ночей
Бессонных, жизней недозрелых,
Но выжатых ещё до созреванья.
Мы счастливы… Да счастливы ли мы?

Меня пугает город. Здесь повсюду
Пустые иль наполненные чаши.
И страшно мне. Я знаю, в них вино
Отравлено, и в плоть мою и в вены,
Как демон мстительный, оно вопьётся.
Того напитка жажду я, который
Мы разучились пить. Знать, мало я страдал
И не могу ещё сломать ограду,
Скрывающую виноградник мой.
Пусть жалких дегустаторов порода
Хватает эти чаши, из которых
Сок лилий можно жадными глотками
Испить без состраданья или страха.
Пусть они пьют, я пить не буду с ними.
Я добрый человек, и я боюсь.

Хосе Марти
Перевод В. Столбова