L’Arabe au tombeau de son coursier

Ce noble ami, plus léger que les vents,
Il dort couché sous les sables mouvants.

O voyageur ! partage ma tristesse ;
Mêle tes cris à mes cris superflus.
Il est tombé, le roi de la vitesse !
L’air des combats ne le réveille plus.
Il est tombé dans l’éclat de sa course :
Le trait fatal a tremblé sur son flanc ;
Et les flots noirs de son généreux sang
Ont altéré le cristal de la source.

Ce noble ami, plus léger que les vents,
Il dort couché sous les sables mouvants.

Du meurtrier j’ai puni l’insolence ;
Sa tête horrible aussitôt a roulé :
J’ai de son sang abreuvé cette lance,
Et sous mes pieds je l’ai long-temps foulé.
Puis, contemplant mon coursier sans haleine,
Morne et pensif, je l’appelai trois fois ;
En vain, hélas!… il fut sourd à ma voix ;
Et j’élevai sa tombe dans la plaine.

Ce noble ami, plus léger que les vents,
Il dort couché sous les sables mouvants.

Depuis ce jour, tourment de ma mémoire,
Nul doux soleil sur ma tête n’a lui :
Mort au plaisir, insensible à la gloire,
Dans le désert je traîne un long ennui.
Cette Arabie, autrefois tant aimée,
N’est plus pour moi qu’un immense tombeau ;
On me voit fuir le sentier de chameau,
L’arbre d’encens et la plaine embaumée.

Ce noble ami, plus léger que les vents,
Il dort couché sous les sables mouvants.

Quand du midi le rayon nous dévore,
Il me guidait vers l’arbre hospitalier ;
A mes côtés il combattait le More,
Et sa poitrine était mon bouclier.
Des mes travaux compagnon intrépide !
Fier, et debout dès le réveil du jour,
Au rendez-vous et de guerre et d’amour
Tu m’emportais comme l’éclair rapide.

Mais, noble ami, plus léger que les vents,
Tu dors couché sous les sables mouvants.

Tu vis souvent cette jeune Azéide,
Trésor d’amour, miracle de beauté ;
Tu fus vanté de sa bouche perfide ;
Ton cou nerveux de sa main fut flatté.
Moins douce était la timide gazelle ;
Des verts palmiers elle avait la fraîcheur…
Un beau Persan me déroba son cœur ;
Elle partit !… Tu me restas fidèle.

Mais, noble ami, plus léger que les vents,
Tu dors couché sous les sables mouvants.

Charles-Hubert MILLEVOYE (1782-1816)

Песнь араба над могилою коня

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

О путник, со мною страданья дели:
Царь быстрого бега простерт на земли;
И воздухом брани уже он не дышит;
И грозного ржанья пустыня не слышит;
В стремленье погибель его нагнала;
Вонзенная в шею, дрожала стрела;
И кровь благородна струею бежала;
И влагу потока струя обагряла.

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

Убийцу сразила моя булава:
На прах отделенна скатилась глава;
Железо вкусило напиток кровавый,
И труп истлевает в пустыне без славы…
Но спит он, со мною летавший на брань;
Трикраты воззвал я: сопутник мой, встань!
Воззвал… безответен… угаснула сила…
И бранные кости одела могила.

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

С того ненавистного, страшного дня
И солнце не светит с небес для меня;
Забыл о победе, и в мышцах нет силы;
Брожу одинокий, задумчив, унылый;
Иемена доселе драгие края
Уже не отчизна — могила моя;
И мною дорога верблюда забвенна,
И дерево амвры, и куща священна.

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

В час зноя и жажды скакал он со мной
Ко древу прохлады, к струе ключевой;
И мавра топтали могучи копыта;
И грудь от противных была мне защита;
Мой верный соратник в бою и трудах,
Он, бодрый, при первых денницы лучах,
Стрелою, покорен велению длани,
Летал на свиданья любови и брани.

О друг! кого и ветр в полях не обгонял,
Ты спишь — на зыбкий одр песков пустынных пал.

Ты видел и Зару — блаженны часы! —
Сокровище сердца и чудо красы;
Уста вероломны тебя величали,
И нежные длани хребет твой ласкали;
Ах! Зара, как серна, стыдлива была;
Как юная пальма долины цвела;
Но Зара пришельца пленилась красою
И скрылась… ты, спутник, остался со мною.

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

О спутник! тоскует твой друг над тобой;
Но скоро, покрыты могилой одной,
Мы вкупе воздремлем в жилище отрады;
Над нами повеет дыханье прохлады;
И скоро, при гласе великого дня,
Из пыльного гроба исторгнув меня,
Величествен, гордый, с бессмертной красою,
Ты пламенной солнца помчишься стезею.

Шарль Юбер Мильвуа
Перевод В. А. Жуковского