Ha le mani al petto in croce,
e la neve è il suo mantello
ed il gelo il suo pannello
ed è il vento la sua voce.
Ha le mani al petto in croce.

E s’accosta piano piano
alla villa, al casolare,
a guardare, ad ascoltare
or più presso or più lontano.
Piano piano, piano piano.

Che c’è dentro questa villa?
uno stropiccìo leggiero.
Tutto è cheto, tutto è nero.
Un lumino passa e brilla.
Che c’è dentro questa villa?

Guarda e guarda… tre lettini
con tre bimbi a nanna, buoni.
Guarda e guarda… ai capitoni
c’è tre calze lunghe e fini.
Oh! tre calze e tre lettini…

Il lumino brilla e scende,
e ne scricchiolan le scale:
il lumino brilla e sale,
e ne palpitan le tende.
Chi mai sale? chi mai scende?

Co’ suoi doni mamma è scesa,
sale con il suo sorriso.
Il lumino le arde in viso
come lampana di chiesa.
Co’ suoi doni mamma è scesa.

La Befana alla finestra
sente e vede, e s’allontana.
Passa con la tramontana,
passa per la via maestra,
trema ogni uscio, ogni finestra.

E che c’è nel casolare?
un sospiro lungo e fioco.
Qualche lucciola di fuoco
brilla ancor nel focolare.
Ma che c’è nel casolare?

Guarda e guarda… tre strapunti
con tre bimbi a nanna, buoni.
Tra le ceneri e i carboni
c’è tre zoccoli consunti.
Oh! tre scarpe e tre strapunti…

E la mamma veglia e fila
sospirando e singhiozzando,
e rimira a quando a quando
oh! quei tre zoccoli in fila…
Veglia e piange, piange e fila.

La Befana vede e sente;
fugge al monte, ch’è l’aurora.
Quella mamma piange ancora
su quei bimbi senza niente.
La Befana vede e sente.

La Befana sta sul monte.
Ciò che vede è ciò che vide:
c’è chi piange, c’è chi ride:
essa ha nuvoli alla fronte,
mentre sta sul bianco monte.

У неё руки скрещены на груди,
снег — её плащ,
мороз её щит,
ветер её голос.
У неё руки скрещены на груди.

Подходит тихо тихо она
к загородному дому,
чтобы посмотреть, чтобы подслушать
близко ли далеко ли она.
Тихо-тихо, тихо-тихо.

Кто живет в этом доме?
легкое шарканье.
Все тихо, все черно.
Огонек мерцает и блестит.
Кто внутри этого дома?

Она смотрит и смотрит… на три кроватки
с тремя уснувшими , хорошенькими малышами.
Он смотрит и смотрит… на рождественского угря
и на три длинных, изысканных чулочка.
О! три чулочка и три кроватки…

Огонек блестит и спускается,
а лестница не скрипит:
огонек блестит и поднимается,
а шторы не колышутся .
Кто же это поднимается? кто же это спускается?

Это мама с подарками спустилась,
с улыбкой поднялась.
Огонек освещает её лицо,
как церковная лампадка.
Это мама с подарками спустилась.

Фея у окна
слышит и видит, и удаляется.
Она уходит с северным ветром,
она уходит широкой дорогой,
бродит у каждой двери (выхода), у каждого окна.

А кто в этом сельском доме?
длинный и слабый вздох.
Несколько отблесков огня
блестят еще в очаге.
Но кто же в этом сельском доме?

Она смотрит и смотрит… на три тоненьких матраса
с тремя уснувшими, хорошенькими малышами.
Между пеплом и углём
три пары изношенных башмаков.
О! башмачки и три матрасика…

И мама не спит, а прядёт,
вздыхая и рыдая,
и время от времени пристально смотрит
о! на эти башмачки в ряд…
Не спит и плачет, плачет и прядёт.

Бефана видит и слышит;
она удаляется к вершине, где утренняя заря.
А мама плачет над бедными малышами.
Бефана видит и слышит.

Бефана на вершине.
То, что она видит, и то, что она увидела:
есть тот, кто плачет, и тот, кто смеется:
напротив неё облака,
когда она стоит на белой горе.