* * *

Чувствительны мне дружеские пени,
Но искренне забыл я Геликон
И признаюсь: неприхотливой лени
Мне нравится приманчивый закон;
Охота петь уж не владеет мною:
Она прошла, погасла, как любовь.
Опять любить, играть струнами вновь
Желал бы я, но утомлен душою.
Иль жить нельзя отрадою иною?
С бездействием любезен мне союз;
Лелеемый счастливым усыпленьем,
Я не хочу притворным исступленьем
Обманывать ни юных дев, ни муз.
1823

Евгений Баратынский

Far Niente

Merci, amis, pour votre indignation flatteuse,
mais franchement je renonce à la lyre
et me livre avec ivresse
au bonheur sans conditions que m’offre la douce oisiveté.
L’amour des vers a passé comme l’autre qui vaut bien mieux.
Chanter encore, aimer encore….je le voudrais….
mais mon âme est trop fatiguée.
Je chéris mon pacte aves la désoeuvrance;
doucement bercé
par une somnolence bienheureuse,
je ne veux pas tromper par des transports empruntés
ni les douces filles de la terre,
ni les austères vierges de l’Hélicon.

Eugène (Ievgueni) Baratynski

Старательно мы наблюдаем свет,
Старательно людей мы наблюдаем
И чудеса постигнуть уповаем:
Какой же плод науки долгих лет?
Что наконец подсмотрят очи зорки?
Что наконец поймёт надменный ум
На высоте всех опытов и дум,
Что? Точный смысл народной поговорки.
1828(1829)

Евгений Баратынский

La Sagesse des Nations

Aimons la science,
étudions le monde,
cherchons à sonder les abîmes du coeur humain….
Mais quel sera le fruit de nos longues années
d’expérience et de méditation?
Que saisira l’homme de la hauteur
où il se sera placé?
Rien peut-être que le véritable sens
du plus vulgaire diction.

Eugène (Ievgueni) Baratynski

* * *

Всегда и в пурпуре и в злате,
В красе негаснущих страстей,
Ты не вздыхаешь об утрате
Какой-то младости твоей.
И юных граций ты прелестней!
И твой закат пышней, чем день!
Ты сладострастней, ты телесней
Живых, блистательная тень!

Евгений Баратынский

Le Crépuscule

Toujours éblouissante de parure,
toujours puissante de passions inassouvies,
tu ne soupçonnes pas même que ton printemps
est bien loin de toi,
et te voilà plus brillante que toutes nos grâces nouvelles,
et ton crépuscule a plus de feu que leur froide aurore.
L’esprit des voluptés l’anime mieux
que leur existence végétative.
Ombre ardente, tu soumets celles
qui sont à celle qui n’est plus.

Eugène (Ievgueni) Baratynski